Заветные идеи

Показательно, что сам леворадикальный протест часто легче находил свое выражение на языке искусства, или по крайней мере воплощал в нем свои. «Весьма любопытно,— писал по этому поводу один из признанных идеологов совре­менного левого радикализма, Герберт Маркузе,— что это дви­жение имеет в качестве своих выразителей не традиционных политиков, но, скорее, такие подозрительные фигуры, как поэ­ты, писатели и интеллектуалы» За всеми этими, можно сказать, «практическими» особенно­стями радикального протеста прослеживается не просто и не только специфика политико-эстетизированного стихийно-непосредственного сознания ее сторонников в среде западной моло­дежи и интеллигенции, но и вполне определенная теоретическая схема, философско-эстетическая концепция контркультуры. Сразу же отметим, что концепция эта особого рода, в наиболь­шей степени воплощающая и даже доводящая до логического предела описанную выше тенденцию к слиянию политики и эстетики. Эстетика контркультуры — это прежде всего социаль­ная эстетика. На это характерное обстоятельство ряд исследо­вателей уже обратили внимание . Иначе говоря, эстетика контркультуры — это такая эстетика, которая не только предполагает органическую связь и взаимо­обусловленность проблем искусства и общества, но в идеале стремится к радикальным социальным и политическим реше­ниям, выступает как «антропологическая теория эмансипации индивида» Одна из важных особенностей эстетической концепции контркультуры в том, что, с одной стороны, контуры ее начи­нают оформляться уже со второй половины 50-х годов, предва­рив распространение самой контркультуры, а с другой — ее эво­люция оказалась связанной с попытками теоретического обос­нования стихийного движения протеста, которое как для многих его участников, так и его критиков казалось неожиданно воз­никшим в 60-х годах (а в 70-х годах — столь же неожиданно «исчерпавшим себя»).