Воодушевление героя

Однако искреннее воодушевление героя, выразившееся в высокопатетичных словах, дает обратный его прямому смыслу эффект, когда обнаруживается, что герой не тот, за кого себя выдавал. В речи путника две струи: развязно-шутливая и патетично-возвышенная. Слушателей-черкесов развязный тон речи насторожил. Насмешка над нищетой горца в устах бывшего пастуха была фальшивой бравадой. А патетика речи придавала образу путника какую-то таинственность. Развяз- но-веселый тон рассказа не вязался также с образом народного певца. Песни народа, по мнению автора, имеют другое звучание, другую природу: «Звучат болезненной тоскою в ущельях песни…». Болезненная тоска и развязная веселость — две крайности. Горцы не признали в путнике народного певца, как ни старался он подделаться именно под такого «певца родного края». Они спросили его в упор и последовал ответ: я — Джамбулат. Не певец родного края, не пастух и скиталец, не сын «старухи о пяти зубах», а сын князя — Джамбулат! Каким высокомерием и издевательством звучат, после этого его слова о матери, о пастухе, о бродячем певце! Сразу сползают с него все краски, которые так щедро и густо накладывал он на свой автопортрет. Нет уже героя, певца- скитальца, пастуха — перед нами княжеский сынок. Джамбулат подходит к дому Ибрагима, но не смеет «переступить порог»: Как ночью малодушный вор В виду своей добычи, — млеет, Томится и дрожит в засаде. Вперед — нет мужества шагнуть, Назад — позорным мнится путь, — Куда же? Джамбулат в досаде Сжал челюсти.