Великая бюрократическая революция (часть 5)

Надо иметь в виду, что у нас не было ни социализма, ни коммунизма, не было и нет либеральных свобод и демократии — вместо них сублиберализм и субдемократия. То есть эрзац либерализма и демократии специально для использования в России и на постсоветском пространстве, и имеют они к подлинной свободе и народовластию такое же, как требуха, которую выпускники кулинарных техникумов именуют субпродуктами, к вырезке высшего сорта.

Если чаша весов в чеченской войне склоняется в пользу России, американские ньюголдордынцы и евробюрократы начинают ее усиленно поучать «гуманизму» и «демократии», боясь, что на Кавказе наступит порядок. Но какой — чиновно-бюрократический, который был

Надо иметь в виду, что у нас не было ни социализма, ни коммунизма, не было и нет либеральных свобод и демократии — вместо них сублиберализм и субдемократия. То есть эрзац либерализма и демократии специально для использования в России и на постсоветском пространстве, и имеют они к подлинной свободе и народовластию такое же, как требуха, которую выпускники кулинарных техникумов именуют субпродуктами, к вырезке высшего сорта.

Если чаша весов в чеченской войне склоняется в пользу России, американские ньюголдордынцы и евробюрократы начинают ее усиленно поучать «гуманизму» и «демократии», боясь, что на Кавказе наступит порядок. Но какой — чиновно-бюрократический, который был и является одной из причин новой кавказской войны? Или порядок, который соответствует кавказскому менталитету? Если победит второй вариант, то направлять основные удары международного терроризма на Россию будет гораздо труднее.

Кроме ядерного, у нас есть еще одно мощное оружие — знаменитое российское долготерпение. С этой точки зрения главное — не мешать геополитическим конкурентам приумножать роковые ошибки, упиваться своим всесилием. Оно преходяще — в каждой победе есть зерна грядущего поражения. У Америки впереди своя неизбежная перестройка. Уже сейчас видно, что мировое господство ей не по зубам, что она надрывается и выдыхается. США ждут не дождутся, когда они начнут вывод войск из Ирака, удовольствовавшись лишь свержением Хусейна? Впереди — разочарование и однополюсно-сверхдержавный синдром, который неизбежно выльется в крах, ничуть не меньше, чем развал СССР. И трагедия Нового Орлеана лишь подтверждает такой вывод: американское общество так же больно, как и советское, и российское. Если не более того. И не опаснее со своими ордами моментально дичающих мародеров. А ведь в ближайшие годы, по мнению ученых, судьбу Нового Орлеана разделят Нью-Йорк, Вашингтон, Лос-Анджелес… Америку ждет урагангейт — кара за энергетический вампиризм, потребление 40 процентов добываемых человечеством энергоресурсов. Природные катаклизмы в сочетании с политическими и решат ее судьбу.

Мы же приучены ко всему. Скажем, выращивать капусту на трамвайных путях, как это было в блокадном Ленинграде. Они на нечто подобное способны? Нет. Мы другие: у нас чужого горя не бывает, а у них — чужого успеха. И в этом самая существенная разница между нами.

Многочисленные антисоветские, читай — антироссийские, программы послевоенного образца и план У. Кейси основывались на наших слабостях, недочетах, нехватках, предрассудках, неадекватности власть имущих. На вопиющей бездарности «властей».

На борьбу с СССР Запад затратил десятки триллионов долларов. Американский политбомонд в свете своих фантастических расходов вынужден убеждать налогоплательщиков, что США одержали победу в «холодной войне» — раз, в России победила демократия, — два, создается рыночная экономика — три, бывший противник стал партнером — четыре, «империя зла» развалилась — пять… Если налогоплательщики убедятся в том, что это не совсем так, что в России псевдодемократический и псевдорыночный флер, призванный лишь маскировать всесилие бюрократии и криминала, то уотергейт будет восприниматься ими как рождественская сказка со счастливым концом.

«Цивилизованное» сообщество, особенно вашингтонское «политбюро», соглашается считать нынешнюю Россию демократической страной. Каждый слышит то, что желает слышать. Это блистательно продемонстрировали еще в ХIХ веке русские морские офицеры, которые парадным строем провели наших матросов по улицам Марселя. Русские моряки вдруг грянули «Марсельезу», французы, особенно француженки, пришли в неописуемый восторг, услышав из уст гостей слова своего национального гимна. В действительности же офицеры составили для нижних чинов абракадабру типа «Верблюжьим салом нос потри…» и т.д.

Всех, кроме россиян, устраивает, что Россия — раба своего богатства. Казалось бы, по всем статьям она должна быть королевой мировой экономики. Такое вполне могло произойти в первой половине ХХ века — с конца XIX века промышленный рост России составлял 15-20 процентов в год, мировые цены в основном определялись на нижегородских ярмарках, доллар считался такой же мировой валютой, как нынче, скажем, тэнге или лари. Но во главе страны стоял безвольный, бездарный монарх, самодержавная система и ее бюрократические институты не соответствовали вызовам времени.

Пока остается возможность у России стать примой мировой экономики, ее не оставят в покое. Россия или должна эмигрировать, передав все богатства Нью Голд Орде, или исчезнуть, развалившись на полсотни государств, как о том мечтала, помнится, некто Г. Старовойтова. Или же, собрав волю в кулак, выстоять, возродить свою пассионарность, вернуться в число великих держав.

С нами произошло, прежде всего, то, что можно назвать моральным разоружением. Новое мышление, о котором столько болтал Горбачев, — это оккупационное, то есть второсортное, подчиненное, заимствованное, уничижающее россиян мышление. Особенно оккупационное мышление свойственно молодежи, которая подражает западным образцам буквально во всем. (Кстати, это одна из причин оранжевого путча на Украине.) В целом же это — результат действия промывки мозгов славному советскому народу западными идеологическими центрами, беспрецедентной сублиберальной агрессии, естественно, западного разлива и прикорма, против российских традиций, устоев, каких-либо норм, проверенных временем и доказавших свою жизнеспособность. Либерал-радикалами, они же либерал-фундаменталисты, все было осмеяно и оболгано — расчищалась площадка для процветания идеологии так называемых общечеловеческих ценностей. Не взирая на предупреждение поэта: «Россию аршином общим не измерить»!

Даже М. Ходорковский признал многие вины «либералов», но в надежде на их возрождение. В небольших дозах «либерализм» даже полезен — в качестве ядовитой прививки против самого же себя. Ну не способна псевдолиберальная требуха уяснить, что для нашего человека гораздо важнее воля, чем свобода. «Променяли волю на свободу в семнадцатом году», — эта строка поэта И. Николюкина, которую он написал лет сорок назад, поразительно актуальна. В ближайшие лет двадцать, пока не появится новое поколение, падкое на посулы, даже у подлинного либерализма, не говоря уж о его требуховой разновидности, в России никаких перспектив. Нахлебались.

После сублиберального шабаша страна представляет собой жалкое зрелище. Все очевиднее огромные издержки перестройки, августовского путча, реформ и ничтожность их результатов. По качеству жизни Россия сегодня занимает позорное 105 место из 111 возможных. Как при политике Грефа-Кудрина-Зурабова ей воспрянуть, как подняться?

Даже нет того, чтобы после очередного бодуна из-за кремлевской стены раздался хриплый и удивленный глас: «А кака, панимаш, у нас национальная идея?»

Нет общенационального единства, потому что нет общенациональных приоритетов и целей. Не просматривается на деле политика социальной справедливости. Не предано анафеме насаждение воинствующего индивидуализма, вседозволенности, безответственности и безнаказанности.

В стране нет элементарного порядка, а нас призывают из-за кремлевской стены к всеобщему братанию. Опять там рецидив неадекватности. Впрочем, адекватность на территории Кремля никогда не имела постоянную прописку. Вероятнее всего, в этом и состоит суть так называемого особого пути России.

Совершенно очевидно, что все вышеперечисленное представляет вызовы и угрозы России, на которые «власть» не может не реагировать. Она и реагирует — импульсивно, непоследовательно, через пень-колоду, но с оглядом на Запад. И украсть хочется, и колется — пенсионеры заволновались, пришлось в разы увеличивать расходы на обеспечение пресловутой монетизации льгот.

Президент В. Путин решил из средств стабилизационного фонда увеличить резко зарплату участковым врачам (шестьдесят тысяч осчастливленных и полмиллиона медиков, обойденных высочайшей милостью), учителям и научным работникам, облегчить жилищные проблемы. Надо отдать должное В. Путину: в таких размерах подобное происходит впервые. Президент как бы выпрыгнул из собственных либеральных убеждений, пошел на шаг, вряд ли не осуждаемый его окружением. Что из этого получится — поживем-увидим. Настораживает, что акция выглядит случайным отклонением от гайдаровско-чубайсовского экономического курса. Еще хуже – мотивированной предстоящими парламентскими и президентскими выборами. И то, что окружение сделает все, чтобы потом с видом все ведающих кассандр заявить: «Мы же предупреждали: из этого ничего хорошего не получится». Еще никому не удалось вырастить агнцев в волчьем логове.

3

И в чем же власть предержащие усматривают причину всех наших бед и трудностей? В отсутствии несокрушимой вертикали власти. (Она уже без ветвей. Как тут не вспомнить грустную шутку советских времен: «Телеграфный столб — это хорошо отредактированная ель»). То есть в отсутствии единомыслия и единодушия в сферах управления, его неэффективности, особенно в деле правоохранения «власти», а не народа. И не понимают, что это лишь часть проблемы, даже не полдела, поскольку главная проблема нынешней России — политическая модернизация структур государственного механизма на принципах народовластия, демократизация всех сфер жизни страны.

Почему так происходит? Неадекватность «власти» — следствие и причина в одном флаконе. Употребляю кавычки потому, что в Конституции власть записана за народом — он является единственным ее источником. Но Конституция у нас зачастую лишь бумага, а не Основной закон. Если даже президент В. Путин избран на второй срок меньшинством россиян, имеющих право голоса, то что говорить о думцах различного уровня, губернаторах, главах администраций, чья легитимность нередко неприлично ничтожна? Их вроде бы властью наделяют ими же изобретенные хитрые законы. Они не власть — а «власть», «власть предержащие», «власть имущие»… Употреблять в России слово «власть» без кавычек еще не настало время.

У нас в головах по поводу власти посттоталитарная каша, никакой ясности. Вроде бы власть должна служить народу, но почему «власть» так беззастенчиво помыкает своим хозяином? Врет ему на каждом шагу, притесняет, обманывает, наказывает, утверждает в жизни такие законы и правила, которые выгодны чиновникам, но не «единственному источнику»? Не поэтому ли у нас все вверх тормашками, что перевернута властная пирамида — не чиновник находится на службе у народа, а народ служит и услужает «власти»?

Для того чтобы понять, какая революция или какой переворот у нас случился после августа 1991 года, надо хотя бы немного вспомнить историю. Существует огромная литература по истории и теории власти и бюрократии, среди них фундаментальные труды, такие как «Номенклатура» М. Восленского, «Хозяйство и общество» М. Вебера — в последней вообще сформулирована теория бюрократии. Но я не ученый, не теоретик, а литератор, публицист, взявшийся за труд обратить внимание читателей на то, что, по моему мнению, валяется под ногами. И что оно действует как грабли, наступая на которые мы без устали грохаем себя по лбу, но в сознание так и не приходим.

Раньше было проще: всякая власть от Бога. Царь, хан, диктатор — наместник Бога на земле. И точка. Конструкция со скрежетом, но работала. Особенно для верующих.

Печаль нашей старины в том, что древнюю Русь раздирала усобица — разновидность индивидуализма тех времен. Восемьсот с лишним лет назад автор «Слова о полку Игореве» призвал русичей к единению — призыв до сих пор не услышан. Напротив, сегодня Русская земля разделилась.

Потом реальным источником власти стала Золотая Орда. В результате междоусобицы, которая ослабила Русь. От великого хана зависело, получит ли великий князь ярлык или тамгу, пайцзу на княжение или нет. А ярлык или тамга — кусочек кожи с ханской печатью, нередко носили их на шее, как нательный крест — власть-то от Бога! За тамгу надо было дарить подарки, бакшиш, или, по нынешним понятиям, торжественно преподносить великому хану взятку, давать разным ханам и нукерам на лапу. Вот где истоки бессмертного российского взяточничества!

Из тех времен до нас дошла всенародная любовь и почитание всевозможных красных книжиц — служебных удостоверений, обязательно обтянутых кожей, с золотым тиснением. Даже президенту страны глава Центризбиркома вручает краснокожую тамгу — словно тот будет ее кому-то предъявлять, поскольку его в лицо, конечно же, никто не знает.

И к печатям, которые в Золотой Орде заменяли подпись или оттиск пальца безграмотного хана, у нас трепетное почтение. Сегодня печатей да штампов на Руси — величайшее разнообразие и множество. Тут мы впереди планеты всей, их у нас больше, чем во всех остальных государствах мира. Существует даже отрасль по изготовлению печатей и штампов. Их регистрируют, идентифицируют, подделывают, теряют, воруют — сколько народу благодаря печатям кормится! В иных государствах печать-то одна-единственная — государственная, да и то не везде. Верят личной подписи, которую труднее, чем любую печать, подделать.

У нас же любовь к тамге и печатям обернулась стойким неуважением к человеку. Без бумаги — ты ничто. Ежегодно чиновники выдают россиянам миллиарды справок, удостоверений, квитанций — потому что другие чиновники их требуют. Не взирая на то, что в эпоху всеобщей компьютеризации число справковыдач должно пойти на спад. Не дождетесь! Так что тамга да печати — не столько формальная дань варварской традиции, сколько не преодоленный пережиток варварства по отношению к человеку, его достоинству, исключительности и неповторимости.