В поисках Цацы (Часть 8)

Каждый вечер они ходили к древней Генуэзской крепости смотреть, как называла фантазерка Нина, документальное кино под названием «Закат у моря». Нина и Пеппино, не сговариваясь, старались успеть загадать заветное желание в самые последние секунды, пока солнце не исчезло. Казалось, золотоволосый великан, укладываясь спать, прячет голову под синее одеяло моря. Фантасмагория красок на море и в небе быстро гасла. Надвигалась томная южная ночь, окутывая всех волшебным лунным светом, шумом моря, ароматом цветущих деревьев и пением цикад. Часто в домике напротив какой-то любитель музыки включал проигрыватель, и дворик наполнялся звуками музыки. Особенно им нравилась серенада:

Озари

Каждый вечер они ходили к древней Генуэзской крепости смотреть, как называла фантазерка Нина, документальное кино под названием «Закат у моря». Нина и Пеппино, не сговариваясь, старались успеть загадать заветное желание в самые последние секунды, пока солнце не исчезло. Казалось, золотоволосый великан, укладываясь спать, прячет голову под синее одеяло моря. Фантасмагория красок на море и в небе быстро гасла. Надвигалась томная южная ночь, окутывая всех волшебным лунным светом, шумом моря, ароматом цветущих деревьев и пением цикад. Часто в домике напротив какой-то любитель музыки включал проигрыватель, и дворик наполнялся звуками музыки. Особенно им нравилась серенада:

Озари стон ночи улыбкой,

И стан твой гибкий

Обниму любя.

До зари, до утра прохлады

Я петь серенады

Буду для тебя!

Рядом с Пеппино была фея, и больше ему ничего не надо. Только видеть ее, только чувствовать, что она — рядом! Он не смог бы описать внешность Нины, какие именно у нее лицо, плечи, руки, голос. Он воспринимал ее всю целиком. Все, буквально все в ней нравилось Пеппино — от мизинца до макушки. Но главное, он ощущал, что от феи исходила волна нежности.

Пеппино так легко в присутствии феи. Не надо корчить из себя фартового парня. Он от души забавлял Нину анекдотами про Чапаева с Петькой, про армянское радио, рассказывал смешные истории из пародий Райкина. Пеппино уморительно сыпал цитатами из любимой книжки «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, изображая то Остапа Бендера, то Кису Воробьянинова, то Эллочку Людоедочку. И Нина, и Пеппино смеялись до упаду, как дети. Пеппино угощал ее конфетами и даже жвачкой, что в те далекие времена было импортной редкостью: он чуть-чуть занимался фарцовкой, немного, чтобы прокормиться и не обременять свою семью.

У Пеппино в Минске — три младших брата и старшая сестра с ребенком. На море рядом с феей он совершенно забыл не только про свою семью, но и про друзей, с которыми приехал сюда, в Крым, и про фарцовку.

Они сначала посмеивались над ним: надо же, их неотразимый ловкач и трепач Пеппино, покоритель женских сердец, и — влюбился в замужнюю даму. Вон сколько чувих свободных ходит. Но потом, видя, что он не отшучивается, не злится, а мечтательно молчит, что ему вовсе несвойственно, приятели отстали и смотрели на него с некоторым сочувствием, а один даже с тайной завистью.

2

Кроме Нинон у Нины было еще одно имя — Цаца. Так за глаза прозвали ее сокурсники в институте. Она сначала обижалась, а потом привыкла.

Цаца была замужем меньше года. Она познакомилась с Вадимом прошлым летом на пляже в Химках, куда ее увлекла новая подружка Даша, с которой они вместе перед поступлением в институт занимались физикой у известного репетитора Марка Яковлевича. Ему не было еще и сорока, а он ей казался паучком-старичком; такой он был маленький, весь скрюченный, в огромных роговых очках, на обритом до синевы тощем лице, затурканный, с вечно больной женой и ребенком, лежащей в соседней комнате.