В поисках Цацы (Часть 7)

Деловито доставали закопанные поблизости в гальку для охлаждения бутылки и пили морсы или ситро. На судакской набережной под выцветшими плакатами «Решения ХХIV съезда КПСС — в жизнь!» стояли в ряд автоматы с газированной водой за три копейки и с молодым кислым крымским белым и красным вином за двадцать копеек. Как правило, автоматы с водой не работали, а с вином всегда были в исправности. За неимением стаканов, которые исчезли как класс, они набирали вино в припасенную кружку или, если ее забывали, пили, дурачась, из ладоней друг у друга, а потом бежали скорее купаться и мыть липкие, в вине, руки.

Деловито доставали закопанные поблизости в гальку для охлаждения бутылки и пили морсы или ситро. На судакской набережной под выцветшими плакатами «Решения ХХIV съезда КПСС — в жизнь!» стояли в ряд автоматы с газированной водой за три копейки и с молодым кислым крымским белым и красным вином за двадцать копеек. Как правило, автоматы с водой не работали, а с вином всегда были в исправности. За неимением стаканов, которые исчезли как класс, они набирали вино в припасенную кружку или, если ее забывали, пили, дурачась, из ладоней друг у друга, а потом бежали скорее купаться и мыть липкие, в вине, руки.

Иногда на набережную привозили люля-кебаб. Их продавали практикантки запорожского кулинарного училища — молоденькие, веселые, смущающиеся неуклюжие хохлушки. Они еще не научились и торговать, и воровать одновременно и старались точно взвесить на весах мясной фарш, но сноровки не было, и получалось то меньше, то больше требуемых ста сорока граммов, поэтому им приходилось отщипывать или подкладывать толстенькими неумелыми пальцами розово-кровавые кусочки фарша. Рядом лениво, без дела, маялась старшая повариха. Она могла готовить люля-кебаб только из точно, как в аптеке, взвешенной порции фарша. Ждать ей приходилось очень долго, и она развлекала публику шутками и прибаутками, снимая напряжение очереди:

— Ой, люди добрые, шо же вы таки не ласковы! А подывыся вы, яки гхарна наша Гхаля, какыв у ней красный бузочек в голове! Ну, шо же трошки у ей нэма сноровки тута. Может, вона притомилася ночкой. Ха-ха-ха!

Так как больше ничем съестным не торговали, то за люля-кебабом выстраивалась длинная очередь из голодного народа в плавках и в купальниках, нередко вспыхивали ссоры, драки, но также завязывались знакомства, крутились курортные романы.

Вечерами, когда Нина с мужем выходили на прогулку, Пеппино всегда оказывался в их дворике на скамейке. Они втроем бродили по узеньким улочкам Судака. Белые опрятные мазанки утопали в цветущих магнолиях, а заросшие виноградом дворики пестрели, как флагами, бельем на веревках. Слышались невнятные звуки речи дикторов, музыки. Это сердобольные хозяева вынесли во двор под навес старенький, с мутной линзой черно-белый телевизор КВН, вокруг которого собирались курортники. Они увлеченно смотрели любимые передачи тех лет: «Клуб путешественников» с Юрием Сенкевичем, «В мире животных» с Николаем Дроздовым, а если повезет, то футбол. Почти обязательным для «сознательных и политически подкованных» советских людей являлся просмотр ежевечерней программы «Время». Дикторы Кириллов и Леонтьева с пафосом рассказывали про битву за урожай, про выдачу на-гора стольких-то тонн металла из мартеновских печей, про соцсоревнование и одобрение народом решений ХХIV съезда КПСС. Политический обозреватель Леонид Зорин с нескрываемым ужасом, застывшим в увеличивающих линзах, показывал душераздирающие кадры из США, где на улицах Вашингтона бездомные негры спят на вентиляционных решетках.

Но Нина, Пеппино и Вадим были равнодушны к политической жизни страны.