В поисках Цацы (Часть 68)

И в тот момент, когда Наташа ступила на пляж, как по волшебству из-за единственной тучки вышла луна и развернула прямо перед ней на море широкую сверкающую дорожку, как бы приглашая вдаль. На песке рельефно заиграли перекрестные тени от двух сосен справа, а за Наташей вытянулась ее длинноногая тень с ушками и с крыльями от раскинутых в порыве восторга рук. Наташа себя представила бегущей по волнам. Небо и море от лунного света стали еще огромнее, а ветви сосен казались обсыпанными светящимся серебряным инеем. Далеко слева равномерно, придавая ритм всей картине, мигал зеленый глаз маяка.

Празднично, светло, широко, тихо.

И в тот момент, когда Наташа ступила на пляж, как по волшебству из-за единственной тучки вышла луна и развернула прямо перед ней на море широкую сверкающую дорожку, как бы приглашая вдаль. На песке рельефно заиграли перекрестные тени от двух сосен справа, а за Наташей вытянулась ее длинноногая тень с ушками и с крыльями от раскинутых в порыве восторга рук. Наташа себя представила бегущей по волнам. Небо и море от лунного света стали еще огромнее, а ветви сосен казались обсыпанными светящимся серебряным инеем. Далеко слева равномерно, придавая ритм всей картине, мигал зеленый глаз маяка.

Празднично, светло, широко, тихо.

Наташа скинула шлепанцы, ступни охладил сыроватый песок. Она пришла на свое привычное место, где загорала днем. Огляделась. Конечно, все то же, но ночью совсем по-другому — таинственно и величественно.

Наташе стало казаться, что тишина звучит как торжественная музыка и она смотрит на бухту сквозь тонкий тюль туманной занавески, расписанной Создателем акварельными небесными красками. А краски эти разведены не водой, а молоком. Море с небом будто играло мельчайшими оттенками синего, голубого, лилового, зеленого и коричнево-золотистого, которые на глазах менялись и переходили один в другой. Восторг наполнял душу.

«И совсем не страшно!» — думала Наташа.

Она быстро разделась, повесила вещи на сухую корягу и вошла в воду. Поежилась от поднимающегося по ногам холода и твердо продолжила путь. Довольно долго пришлось идти до второй мели, где вода достигала бедер. Наконец она поплыла.

Наташа с замиранием сердца от свободы в морской стихии ученическим брасом, с высоко торчащей из воды головой, устремилась к третьей мели, где вода по грудь.

Ветра нет, слышен только плеск воды. Постепенно она начала уставать. Девочка время от времени касалась ногами дна. Ей надо плыть дальше, к четвертой, а затем и к пятой мели, где дна не достать.

Оглядываться Наташа боялась, знала, что до берега далеко, и если оглянется, то испугается. Девочка смотрела то на морские волны, отражающие свет луны, висящей в левом углу высокого безоблачного звездного неба, то на мигающий зеленый маяк, то на темные очертания леса, обрамляющего края бухты.

Наташа остановилась передохнуть, а вода уже по грудь. «Пожалуй, хватит! — решила Наташа. — Еще чуть-чуть — и пора возвращаться!»

Она уже себе доказала, что смелая. Она досчитала до десяти, двигаясь плавно, как лягушка, остановилась и резко повернулась лицом к берегу. «Боже, как далеко берег!» — подумала Наташа и устремилась в обратно.

Но странно. Она сильно бултыхает в воде и ногами, и руками, но берег не приближается. Ей казалось, что она столько проплыла и уже должна коленями коснуться дна, а вместо этого у нее создается впечатление, что она топчется на месте.

Что это значит? Наташа испугалась. Происходило что-то непонятное. Почему берег остается так далеко? Ей стало вдруг холодно. Наташа поднажала что есть мочи и немного продвинулась вперед. Вот она временами уже достает до дна.