В поисках Цацы (Часть 4)

Нина Петровна вытерла платочком слезы, высморкалась, постаралась отогнать от себя навязчивые воспоминания минувших дней: мазанку, море, плещущее возле ног, звезды, песню, слова которой она, казалось, навсегда забыла, — взглянула на себя в зеркало в вестибюле и… зарыдала!

Первым делом всплыло имя — Пеппино. Очень странное. Пеппино звали мальчика, юношу, с которым она познакомилась во время отдыха в Крыму, где Нина Петровна, а тогда Ниночка, отдыхала со своим мужем Вадимом.

Пеппино, как и Ниночке, было девятнадцать. Они вместе загорали на пляже, дурачились, шутили, Ниночка — растянувшись на нагретом надувном матрасе, а Пеппино

Нина Петровна вытерла платочком слезы, высморкалась, постаралась отогнать от себя навязчивые воспоминания минувших дней: мазанку, море, плещущее возле ног, звезды, песню, слова которой она, казалось, навсегда забыла, — взглянула на себя в зеркало в вестибюле и… зарыдала!

Первым делом всплыло имя — Пеппино. Очень странное. Пеппино звали мальчика, юношу, с которым она познакомилась во время отдыха в Крыму, где Нина Петровна, а тогда Ниночка, отдыхала со своим мужем Вадимом.

Пеппино, как и Ниночке, было девятнадцать. Они вместе загорали на пляже, дурачились, шутили, Ниночка — растянувшись на нагретом надувном матрасе, а Пеппино — устроившись рядом, кажется, просто на гальке, даже без подстилки. Палило солнце, шумело море, слышались голоса загорающих и купающихся. А они лежали и просто болтали. Ни о чем.

Они никогда не говорили о своих чувствах.

Просто каждое утро Ниночка с мужем приходила, как все, на пляж. Муж надувал два матраса, брал ласты и маску и уходил в море. Ниночка устраивалась загорать и открывала на первой страничке книжку «Три товарища» Ремарка.

Потом сразу же появлялся Пеппино. Ей казалось, что он был чем-то похож на героя русских сказок: высокий, плечистый, русоволосый, сероглазый, немного развязный, с чудесной нагловатой улыбкой для всех, но с Ниночкой он был нежен и робок. А когда часа через три, и всегда вдруг неожиданно, появлялся муж, он грубо, но шутливо прогонял Пеппино с места: «Брысь!», и Пеппино, не переставая шутить и острить, ложился подле Ниночки прямо на гальку.

Ниночка чувствовала, что муж всегда своим приходом разрушал какую-то душевную гармонию, в которой находились они с Пеппино. Странно, Вадим, конечно, догадываясь, что Нине хорошо с Пеппино, не злился.

Пеппино (на самом деле Павел) на неделю раньше приехал в Крым на море на каникулы с тремя приятелями. Устроились в комнате по рублю за койку у оборотистой хозяйки, приспособившей для курортников все имеющиеся у нее во дворе углы от сарая до курятника.

В одно прекрасное утро Пеппино вышел во дворик умыться и остолбенел: незнакомка набирала в узкие ладони воду и, умываясь, пританцовывала и смеялась, как серебряный колокольчик. В солнечных лучах, пробивающихся сквозь густую резную листву винограда, блестела и переливалась вода из крана, осеняя незнакомку радужными брызгами. Она с такой грацией подпрыгивала и всплескивала руками, что Пеппино не мог отвести от нее глаз, так и стоял, как вкопанный. Время замедлилось…

Незнакомка обернулась, взглянула на него с сияющей улыбкой и помахала полотенцем…

Когда их взгляды встретились, Пеппино показалось, будто его подхватила неведомая волна, и она несет его к счастью.

— Привет! Я Нина! — услышал он ее голос.

— Пеппино, — ответил он и почувствовал, как покраснел.

«Это фея!» — подумал он.

— А мы вчера приехали с мужем поздно вечером и пока здесь ничего не знаем. Далеко ли здесь пляж? А рынок, а магазин? — Фея засыпала его прозаическими вопросами.