В поисках Цацы (Часть 30)

У нее заколотилось сердце: «Что он натворил?»

Войдя внутрь, Цаца оторопела. На грязном кафельном полу сидит некто на корточках. Жалкий, полуголый, в плавках, одна рука закрывает лицо, другой схватился за сердце. Человек отнял руку от лица и остановившимся взглядом, полным страха, стыда и отчаяния, попросил ее: «Спаси!»

Это же Вадим! Цаца в первый миг остолбенела, а потом бросилась к нему с криком:

— Что с тобой? Тебе плохо?

Тут она услышала добродушный голос и обернулась.

— Гражданочка, отдайте мужу вещи и присаживайтесь к столу! А

У нее заколотилось сердце: «Что он натворил?»

Войдя внутрь, Цаца оторопела. На грязном кафельном полу сидит некто на корточках. Жалкий, полуголый, в плавках, одна рука закрывает лицо, другой схватился за сердце. Человек отнял руку от лица и остановившимся взглядом, полным страха, стыда и отчаяния, попросил ее: «Спаси!»

Это же Вадим! Цаца в первый миг остолбенела, а потом бросилась к нему с криком:

— Что с тобой? Тебе плохо?

Тут она услышала добродушный голос и обернулась.

— Гражданочка, отдайте мужу вещи и присаживайтесь к столу! А вы, гражданин Фазин, одевайтесь и берите свободный стул!

У стены под портретом Ленина за столом сидит грузный пожилой милиционер с некрасивым багровым одутловатым лицом, но глаза внимательные, смотрят по-доброму. Он, предложив Цаце сесть, сказал:

— Так… значит. Будем знакомы. Федоскин Василий Степанович. А ты Нина Петровна Никольская? Понятно, вижу. А это твой муж Вадим Леонидович Фазин. Вот… какое дело. Твоего мужа привели в милицию разгневанные родители с криками: «Изловили! Изловили!» Говорят, что уже недели две как объявился в наших местах негодник. Средь дела дня какой-то мужчина в маске и с ластами незаметно подплывает к девочкам девяти-четырнадцати лет, пристает к ним в воде, пугает и быстро уплывает. Говорят, что следили за ним и наконец, поймали… Но Вадим Фазин утверждает, что он приличный семейный и интеллигентный человек, научный сотрудник, приехал из Москвы отдыхать на море с женой. Он ни в чем не виноват и все дни проводит с тобой на пляже. Что его с кем-то перепутали. Говорит, выходил из воды, а на него набросились какие-то мужики и бабы, скрутили и привели в милицию. Во-о-от, значит, как. Я за тобой младшего сержанта Иванова и послал. Ну а ты что скажешь? Давно вы женаты? Почти год, говоришь? Та-а-ак, понятно. А дите есть? Нет. Ну что же так? Мой тебе, дочка, отеческий совет: вы с этим делом не затягивайте!

От всех этих слов Цацу словно разрубили ударом молнии пополам. Одна ее часть готова кричать от возмущения и нелепости обвинений, а другая — ужасается страшной правде, которая только что открылась. Цаца чуть не задохнулась от обиды, возмущения и позора. Она горько разрыдалась. Милиционер дал ей воды, а Цаца никак не могла успокоиться. Только сидела и плакала, плакала… икала и плакала…

Старшему сержанту стало жаль, как дочку, эту девочку-жену. Что хорошего, если мужика ее загребут в тюрьму? И за что? Да на него и улик-то нет. Много этих отдыхающих плавает в море в маске и с ластами, и почти все высокие, худощавые и в темных плавках. Так что же, ему всех сажать? Заявления письменного никто из пострадавшей стороны не делал. Да и эти родители девочек, кажется, не совсем трезвые. Паспортов он ничьих не видел. А пострадавшая девочка-малолетка и выглядит крупнее этой Нины, и вела себя как-то развязно. Она покрутилась тут с крикливой мамашей и нетрезвым папашей, вызвалась показать младшему сержанту, где найти жену Фазина, и убежала. А завтра Федоскин, наконец, уходит в очередной отпуск — уже и билеты на поезд купил.