В поисках Цацы (Часть 132)

Все это остается только в моей памяти.

Сейчас храм полностью отреставрирован, все-таки ХVII век, ведутся службы, батюшка за церковной оградой поставил добротный дом, обнес его забором, рядом несколько наглых кирпичных домов.

Красота исчезает с лица земли. Вот они, верные слова — лицо земли.

Мы, люди, уродуем лицо земли. Постоянно обезображиваем ее прекрасное лицо. И от этого сами теряем человеческий облик. Мы лишаем себя последнего прибежища — умиротворяющего, успокаивающего, целительного для души, красивого природного ландшафта. Но и не создаем искусственного, что делают люди в более развитых странах.

А что происходит в

Все это остается только в моей памяти.

Сейчас храм полностью отреставрирован, все-таки ХVII век, ведутся службы, батюшка за церковной оградой поставил добротный дом, обнес его забором, рядом несколько наглых кирпичных домов.

Красота исчезает с лица земли. Вот они, верные слова — лицо земли.

Мы, люди, уродуем лицо земли. Постоянно обезображиваем ее прекрасное лицо. И от этого сами теряем человеческий облик. Мы лишаем себя последнего прибежища — умиротворяющего, успокаивающего, целительного для души, красивого природного ландшафта. Но и не создаем искусственного, что делают люди в более развитых странах.

А что происходит в нашем городе? Я года четыре назад случайно попала на улицу своего детства — Новослободскую. Так ее теперь узнать невозможно. Благодаря новой застройке она стала похожа на какой-то «турецкий» квартал.

Я так расстроилась, что даже стишок-пародию написала. Да простит меня Блок!

Прошло всего лишь четверть века.

Где моя улица, фонарь, аптека?

Все снесено! Не вражеской рукой,

Нет, не пожаром, не чумой.

Теперь, куда ни бросишь взгляд,

По улице моей стоят,

Бесстыдно обнажившись догола,

Дома — громадины из стали и стекла.

«Спешите нас купить! — кричит реклама. —

Вид на московский дворик, купол храма!»

Так что? Взбесился новый календарь?

— Не повторится все, как встарь…