В поисках Цацы (Часть 130)

Я расплакалась от такой несправедливости.

Потом, в пятом классе, мы переехали в новую двухкомнатную квартиру — родители купили кооператив в Измайлово на 11-й Парковой. У нас с сестрой своя комната, и из окна с балконом виден такой же, как наш, шестиэтажный дом из силикатного кирпича. В нем жила моя подруга Лена Винницкая, и мы часто очень весело перекликались друг с другом с балконов. Правее этого дома проходила улица, а дальше простирались пустыри со стройками и горами из тяжелого песка, в котором школьники любили рыть тоннели и пещеры. Однажды там произошел страшный несчастный случай. Одного мальчишку из

Я расплакалась от такой несправедливости.

Потом, в пятом классе, мы переехали в новую двухкомнатную квартиру — родители купили кооператив в Измайлово на 11-й Парковой. У нас с сестрой своя комната, и из окна с балконом виден такой же, как наш, шестиэтажный дом из силикатного кирпича. В нем жила моя подруга Лена Винницкая, и мы часто очень весело перекликались друг с другом с балконов. Правее этого дома проходила улица, а дальше простирались пустыри со стройками и горами из тяжелого песка, в котором школьники любили рыть тоннели и пещеры. Однажды там произошел страшный несчастный случай. Одного мальчишку из нашего класса засыпало насмерть. Его хоронила вся школа. Гроб с рыжим Гошкой поставили во дворе. Меня, как и других пионеров, учителя заставили стоять в его изголовье в почетном карауле. Было страшно, и хотя я старалась не смотреть на лицо в гробу, не выдержала и в слезах убежала домой. Потом мертвый рыжий Гошка мне мерещился, и я неделю боялась спать и среди ночи просилась к родителям.

Постепенно все пустыри застроились домами, а во дворе подрастали высаженные новоселами деревья.

Потом я вышла замуж и прожила год на Краснохолмской набережной в большом красивом доме на восьмом этаже с видом на Москву-реку и на Замоскворечье. Несмотря на такой прекрасный вид из окна, я там была очень несчастна.

Я развелась, влюбилась опять, и мы с мужем купили кооперативную квартиру в Люблине в новом блочном доме на Совхозной улице. Из всех трех окон нашей квартиры можно рассмотреть грядки совхоза и хлев, где мирно хрюкали свиньи. Иногда часов в шесть утра весь дом просыпался от душераздирающих криков. Это закалывали свинок, а потом тут же их свежевали и разделывали. На горизонте через нижние поля аэрации возвышались вечно дымящие трубы нефтеперерабатывающего завода в Капотне, и небо на востоке всегда озаряли разноцветные горящие факелы. Затем на месте совхозных грядок с хлевом построили школу, детсад и панельные дома.

Шли годы, вид из окна не менялся, и казалось, что это навсегда, поскольку поменяться оттуда не было никакой возможности не только из-за близости факелов Капотни и полей аэрации, но и потому, что ближайшая автобусная остановка называлась «Литейно-механический завод».

Потом произошло чудо. Наступила перестройка. По проекту мужа построили многоквартирный дом, и мы переехали в очень хорошую новую квартиру у метро «Щукинская». Напротив окон нашей спальни — облезлый девятиэтажный дом, он хотя и раздражал меня обстроенными, как курятники, заваленными всякой «нужной» дрянью балконами, но за ним проглядывались полоска поля Тушинского аэродрома и небо. Из окна в ясную погоду часто можно было наблюдать, как в вышине пролетают самолеты, а за ними один за другим раскрываются разноцветные парашюты.

И вот уже десять лет у меня из двух больших окон открывается вид на парк «Сокольники». Это составляет мое каждодневное счастье. Ничто теперь не застит мне глаза: мой взгляд не упирается в стену дома напротив, а с высоты девятого этажа скользит по верхушкам могучих лиственниц, охватывает весь лесопарк, такой пленительно изменчивый в разные времена года.