В поисках Цацы (Часть 128)

Очень трудно мыслям соскочить с привычного замкнутого круга каждодневных забот: дом, семья, работа. И когда мысленно удается это сделать, я всегда удивляюсь и радуюсь этим редким мгновениям счастья освобождения из добровольного плена мыслей и умозаключений, которые банально предсказуемы и прямолинейны, но жизненно необходимы. Послышались шаги, и я увидела, что, конечно, в парке у озера я не одна. Я заметила еще четырех человек, которые в отдалении тоже стояли, подставив лица солнцу.

Когда я пошла обратно, со мной произошли три удивительные встречи.

Первая. Несколько кустов, обвешанных банками с птичьим кормом. Синицы, и большие и маленькие, щеголяли всеми

Очень трудно мыслям соскочить с привычного замкнутого круга каждодневных забот: дом, семья, работа. И когда мысленно удается это сделать, я всегда удивляюсь и радуюсь этим редким мгновениям счастья освобождения из добровольного плена мыслей и умозаключений, которые банально предсказуемы и прямолинейны, но жизненно необходимы. Послышались шаги, и я увидела, что, конечно, в парке у озера я не одна. Я заметила еще четырех человек, которые в отдалении тоже стояли, подставив лица солнцу.

Когда я пошла обратно, со мной произошли три удивительные встречи.

Первая. Несколько кустов, обвешанных банками с птичьим кормом. Синицы, и большие и маленькие, щеголяли всеми оттенками сине-желтого оперения. Они, оглашая лес разноголосым щебетом, проворно подлетали к кормушке — подвешенной за горлышко большой пластмассовой бутылке с отверстием. Кормушка беспрерывно болталась и вращалась, потому что птицы одна за другой налету ловко хватали хлебные крошки или зернышки и отлетали на ближнюю ветку. Синиц было очень много. Все ветки кустов ими обвешаны, как новогодняя елка. И вся эта цветная, копошащаяся, перелетающая с соседней ветки на ветку, звучащая многоголосьем масса на фоне черных кустов, белого снега и ярко-голубого неба производила впечатление какого-то поистине божественного музыкального инструмента. Эдакого природного органа, на котором сегодня Всевышний именно для меня решил исполнить птичью ораторию под названием «Слава солнцу!».

Я прошла немного по аллее, у меня состоялась вторая удивительная встреча. Я уже повернула домой и напоследок еще раз оглянулась. К озеру через березовую рощу величаво и плавно по снегу, как корабль по волнам, двигался крупный лось: темно-бурый с мощными рогами, ноги высокие, тонкие, над горлом большой характерный нарост. Сохатый остановился прямо на тропинке, протоптанной вокруг озера. Он помотал головой, будто раздумывая, куда идти. Вдруг на этой тропинке появилась какая-то тетка. Она шла по направлению к лосю и не замечала его, пока не оказалась так близко, что чуть ли не наткнулась на него. И вместо того, чтобы убежать или отойти, дура тетка встала поперек дороги и замахала на лося руками, будто перед ней не морда огромного лося, а комариный рой или приведение — мол, изыди. Она что, слепая? Но сохатый не рассердился. Он степенно отошел к березе, задрал вверх морду и принялся мирно ощипывать ветки. Тетка так же внезапно, как появилась, исчезла. Я постояла еще немного, полюбовалась на лося и пошла дальше.

И тут меня ждала, как в сказках, третья встреча. Прямо по ходу справа на большой старой осине на обломанном сучке где-то на высоте трех метров я заметила странный неподвижный предмет, ни на что не похожий, — для вороны или голубя слишком мал. «Что же это?» — заинтересовалась я. Осторожно, чтобы не спугнуть, подхожу поближе. На сучке спокойно сидит белка и в упоении грызет что-то, ничего не замечая вокруг. Белка трехцветная: мордочка, лапки и кончик хвостика — черные, спинка — серая с рыжими пятнашками, а хвостик — рыже-черный.