В поисках Цацы (Часть 123)

Людям так хотелось счастья, что они поверили и стали ждать плодов. Садовник сказал, что дерево счастья требует жертв, чем, мол, их больше, тем быстрее вырастет и в будущем даст столько замечательных плодов, что на всех хватит. Несмотря на обильные жертвы, дерево росло очень медленно А людям, чтобы терпеть легче было, придумали делать прививки счастья. Так они жили и погибали счастливые.

Деды верили, отцы верили, а внуки усомнились. И стали отказываться от прививок счастья. Решили они посмотреть на плоды дерева счастья, но их к нему не пустили: «Не положено!», говорят. Тогда люди возмутились и срубили дерево.

Людям так хотелось счастья, что они поверили и стали ждать плодов. Садовник сказал, что дерево счастья требует жертв, чем, мол, их больше, тем быстрее вырастет и в будущем даст столько замечательных плодов, что на всех хватит. Несмотря на обильные жертвы, дерево росло очень медленно А людям, чтобы терпеть легче было, придумали делать прививки счастья. Так они жили и погибали счастливые.

Деды верили, отцы верили, а внуки усомнились. И стали отказываться от прививок счастья. Решили они посмотреть на плоды дерева счастья, но их к нему не пустили: «Не положено!», говорят. Тогда люди возмутились и срубили дерево.

А легче не стало. Дерево оказалось подземным. У него корни по всей земле разрослись, тучные, крепкие на жертвах людских. Трудно их выкорчевывать. Прививки счастья мешают. Это только под силу молодым, у кого прививок мало было, и младенцам, когда вырастут.

Про Сашу

Напротив нашей дачи вечно пьяный сосед Жорка, сидя прямо на пороге, играет с детьми в карты. Слышатся веселый смех и крики мальчишек, подтрунивающих над Жоркой, который постоянно сбивается, сердится и матерится. Саша, мой племянник семи лет, почти не играет на улице с ребятами, он долго стоял у забора и наблюдал за веселым кружком, затем не выдержал, подошел и стал смотреть за игрой. Вдруг кто-то из мальчишек сказал, что Саша — еврей и нечего ему играть и пялиться. На это Жорка вдруг сказал, что евреи очень умные и хорошие и Сашу чтобы обижать не смели. Тогда один самый задиристый сказал:

— А евреи Бога продали.

На что Жорка ответил с запальчивостью:

— Да ты сам первый и продал, раз так говоришь.

Кто-то спросил:

— А ты, Жора, русский?

На что тот ответил:

— Нет, я татарин. Мы вас триста лет… жучили.

Дети засмеялись, и игра продолжилась. Странно, но после этого случая Саша стал чаще выходить играть с ребятами. Я спросила Сашу, часто ли его дразнят евреем, он заплакал и сказал, что дразнят, но он не еврей.

Я спросила:

— А кто ты?

Он гордо ответил:

— Я татарин.

Мы напрасно ждем яиц от курицы. Я только что наблюдала, как Саша, зайдя в курятник, роет в опилках яму и туда запихивает цыплят и сыпет сверху опилки. И наблюдает, выберутся или нет, в общем, похороны им устраивает. Если он и с несушкой такое проделал, то понятно, почему она снесла два яичка, и все.

Иду смотреть — все верно. Не выдерживаю, начинаю ругать. Спрашиваю:

— Что ты делаешь?

— Силу цыплят проверяю.

Детская перчатка

Я шла в парке по тропинке и вдруг увидела на стволе толстой высокой березы красную детскую перчатку с растопыренными пальчиками. Видимо, какая-то девочка ее потеряла, а добрый прохожий поднял и повесил на видное место.

Луч солнца выхватывал маленькую красную перчатку на большом, уходящем ввысь черно-белом стволе в окружении легких, подвижных теней от листвы. Довершали картину яркая зелень газона и высокое ясное небо первого осеннего дня.