В эпилоге «Русских ночей» Фауст Одоевского

В эпилоге «Русских ночей» Фауст Одоевского провозглашает: «Все нынешние химические знания находятся не только в Альберте Великом, Рогере Баконе, Раймунде Луллии, Василии Валентине, Парацельзии и в других чудных людях сего разряда, но эти знания были столько разработаны, что встречаются и в алхимиках меньшей величины» [7, Т.1, С.216].

В эпилоге «Русских ночей» Фауст Одоевского провозглашает: «Все нынешние химические знания находятся не только в Альберте Великом, Рогере Баконе, Раймунде Луллии, Василии Валентине, Парацельзии и в других чудных людях сего разряда, но эти знания были столько разработаны, что встречаются и в алхимиках меньшей величины» [7, Т.1, С.216].

К этому же направлению следует отнести и публикацию анонимного автора, появившуюся в журнале «Москвитянин» в 1851 г. и озаглавленную «Искатели золота в средние века. Раймунд Луллий». Это первая статья на русском языке, целиком посвященная Луллию. Автор с восторгом пишет о Луллии, сравнивая его с Прометеем. В статье Луллий рассматривается прежде всего как алхимик, и большая часть статьи посвящена описанию различных легенд из его жизни. Но именно с этой статьи начинается осмысление идей средневекового испанского мыслителя в российской литературе. Называя Луллия «алхимиком мысли» автор дает ему следующую образную характеристику: «Раймонд Люлль принадлежит к числу тех людей, слава которых всегда остается сомнительною, потому что гений их был слишком эксцентричным» [8.С.287]. Впервые в статье говорится и об интеллектуальной машине: «Он в древности еще подал мысль к методе Жакото, пытаясь создать интеллектуальную машину, которая должна была привести под один уровень все умы и сделать их равномерно способными к гениальным помыслам и к дарам таланта» [8, С.288].

Необходимо отметить еще один важный момент в разбираемой статье. Автор впервые предлагает рациональное объяснение странным определениям, которые Луллий дает в своем «Искусстве»: «По его понятиям дефиниция тогда только правильна, когда выражает причину, действие и результат: именительный падеж, глагол и подлежащее. Он не верил, чтобы в метафизике и в физике могли быть равно-значения (синонимы) и сам употреблял в дефинициях наименование определяемого предмета, что в глазах толпы казалось ошибкой, или избытком простодушия. Например, по его способу дефиниций, изобретение следовало бы определить так: действие изобретателя, который изобретает изобретение; по его понятиям полная дефиниция заключается в совокуплении этих трех выражений: изобретатель, как причина или именительный падеж; изобретает как глагол или действие, и изобретение, как результат. Понять это было то же, что постичь дух определяемого слова, имея его силепсис, анализ и синтез» [8, С.288].

Прежде чем высказать ряд замечаний по поводу соотношения «Великой науки», основного русского луллианского произведения и его прототипа, опишем содержание «Ars generalis et ultima» или «Ars magna» [2, С.218-663], обращаясь по необходимости к его краткому варианту, то есть к «Ars brevis».