Старый индиго

Нефантастический рассказ

На Земле почти полвека не видели Солнца. С тех пор, как планета окуталась в кокон вечного тумана — невыносимо душного на экваторе и теплого даже на полюсах. Арктические и антарктические льды давно растаяли, исчезли ледники в горах. Вода превратила в новые моря треть суши. На Земле наступил не сезон, а эпоха вечных ливней. Они низвергались вертикально, потому что не стало ни теплых, ни холодных океанических течений. Ни бурь, ни ураганов. Ветер стал большой и счастливой редкостью. Разбухшие реки практически никуда не текли, в их застойной воде завелась новая жизнь — более неустойчивая, чем раньше, более

Нефантастический рассказ

На Земле почти полвека не видели Солнца. С тех пор, как планета окуталась в кокон вечного тумана — невыносимо душного на экваторе и теплого даже на полюсах. Арктические и антарктические льды давно растаяли, исчезли ледники в горах. Вода превратила в новые моря треть суши. На Земле наступил не сезон, а эпоха вечных ливней. Они низвергались вертикально, потому что не стало ни теплых, ни холодных океанических течений. Ни бурь, ни ураганов. Ветер стал большой и счастливой редкостью. Разбухшие реки практически никуда не текли, в их застойной воде завелась новая жизнь — более неустойчивая, чем раньше, более хищная и дурно пахнущая. Вот и текли с неба потоки воды, чтобы, вновь испарившись, превратиться в верхних слоях атмосферы в тяжелые капли и ринуться снова вниз.

Когда космическая лодка вырвалась из плена земного притяжения и первые настоящие солнечные лучи проникли сквозь иллюминаторы, все путешественники, каждый на своем языке, издали возгласы восхищения и зааплодировали. Этот обычай остался от авиапассажиров, которые приветствовали экипаж самолета за удачную посадку. Но самолетов давно не строили — они были бессмысленны на планете нескончаемых ливней. Да и не нужны они были человечеству, которое вот уже полвека жило в поселениях под землей или на дне океанов. Вместо самолетов появились летательные аппараты, нечто среднее между вертолетом и подводной лодкой, которые использовались в случаях крайней необходимости: если что-то случилось там, куда нельзя было добраться по подземным или подводным коммуникациям.

Вместе с Пра-пра летели его праправнуки и трижды правнуки. Его дети, внуки и правнуки не пережили экологическую катастрофу. Когда Солнце на Земле скрылось в пелене вечного тумана, в течение всего пяти лет девяносто процентов населения планеты вымерло. От вечной мокряди, породившей новые болезни. Пра-пра был знаменитым экологом, и его выходили. «Я из сукна еще ХХ века», — объяснял он свою жизнестойкость. Родился в дни, когда в Москве президент, чье имя потом навечно пригвоздили к столбу позора, расстреливал парламент из танков. Но нет давно ни Москвы, ни вечного столба позора…

Он подставил лицо солнечным лучам, и давным-давно забытое ощущение тепла родного светила принесло ему истинную радость. Тепло вернуло его в далекое-далекое детство…

Они сидят на широком крыльце дачи. Беседуют. Его в те времена называли Сашок, и он расспрашивает деда о полезных и вредных жуках.

— Это с нашей точки зрения они полезные или вредные. Если же стать на их точку зрения, то самое зловредное существо на планете – человек, — говорит дед.

— Ты не любишь людей?

— Почему же, многих людей любил и люблю. Пушкина, например, или Гоголя. Разве можно их и им подобных не любить? Тебя люблю – не столько потому, что ты мой внук, а сколько потому, что ты умный и добрый. Но Пушкиных — единицы, таких как ты — тысячи, допустим, миллион, а хищных человекообразных — миллиарды. Они исповедуют принцип: «Ты умри сегодня, а я — завтра». Сами себя волокут на Голгофу. Зло, насилие, беснования, воинствующий индивидуализм плохо кончится. Человекообразных все больше и больше, а Пушкиных все нет и нет.

Дед вздыхает, гладит его по голове. Ладонь у него шершавая — дед любит копаться в земле. И часто повторяет, что растения нас никогда не предавали, а вот мы их…

Бабушка Наташа называла деда необычным человеком, советовала как можно больше говорить с ним. Хотя характер у деда был не сахар. Его выводила из себя малейшая глупость. Однажды правительство заявило, что оно за год не допустило ни одной ошибки — дед полдня метался по своему кабинету, пил лекарства и все повторял: «Да само это правительство — крупнейшая ошибка! Самое печальное: этого им не дано понять! Потому и кажется, что не ошибаются. Какой кошмар!..» Закончилось это приездом скорой кардиологической помощи.

Он больше всего боялся задать деду какой-нибудь глупый вопрос, и это опасение как бы всегда стояло между ними. Лишь много лет спустя, он разыскал в старинной Сети его сайт и поразился: им не давали покоя одни и те же проблемы. Книги, написанные дедом, он прочитал подростком, но мало что понял. Когда надо было уходить под землю, то многое не разрешали брать с собой — книги, картины и даже альбомы с семейными фотографиями. Но все же он спас книгу «Дети Ра», о которой дед несомненно думал тогда, когда они сидели на крыльце, и шершавая, но теплая ладонь скользила по его волосам. Ибо тогда дед сказал:

— Вот мы сидим на солнышке, греемся, но никому и в голову не приходит, что лет эдак через пятьдесят или семьдесят его никто не сможет увидеть с матушки-Земли. Оно освещало ее миллионы лет, вот и кажется, что так будет всегда. Мы — неблагодарные дети Солнца.Неблагодарные дети Космоса. «А мы просо сеяли-сеяли, а мы просо вытопчем-вытопчем…»

Дед хотел, чтобы он стал экологом. В те годы стали лавиной рождаться дети с уникальными способностями — они были удивительными экстрасенсами, провидцами, умницами. Видимо, Космос встревожился и стал наделять человеческих детей своим знанием напрямую, не уповая на то, что они могут ко многим истинам приобщиться в процессе учебы.Таких детей стали называть индиго. Писатели-фантасты и уфологи считали, что они дети космических отцов и земных матерей. Пра-пра достал из дорожного кофра старинную книгу, бережно открыл обложку. Древние пожелтевшие страницы выстрелили в душу словами эпиграфа: «Пусть всегда будет Солнце!..» Он закрыл глаза. Дед как-то сказал: «В молодости кажется, что родители ничего в жизни не понимают. В зрелые годы приходит мысль о том, что они не так уж и глупы. И наконец, когда к человеку приходит мудрость, он с непоправимым опозданием, но неизбежно подумает: «Как же они были правы!» Каждое поколение наследует огромный материально-технологический потенциал, а общечеловеческую культуру приходится осваивать с нуля. И эти ножницы расходятся, увы, все шире».

Книга, изданная в эпоху всеобщей коммерциализации и продажности тиражом всего в триста экземпляров, стала мерилом его жизни. Одно за другим сбывались предвидения деда. Он считал глобализацию на потребу золотому миллиарду, который он называл Нью Голд Ордой, то есть Новой Золотой Ордой, безумной и преступной затеей. Сродни гитлеровскому мировому господству. Соединенные Штаты в представлении деда были самой циничной страной в истории человечества, энергетическим, интеллектуальным, финансовым и технологическим вампиром планеты. Во времена деда американцы, составляя всего пять процентов жителей Земли, потребляли более сорока процентов всей вырабатываемой на планете энергии. Не присоединились к печально знаменитому Киотскому протоколу об ограничении вредных выбросов в атмосферу. С этим не могли согласиться другие страны. И не согласились — теперь там, где были США, после второй гражданской войны лишь оспины гигантских воронок, заполненных зловонными водами.

Человечеству следовало осознать необходимость самоограничения, а оно стало тягаться с вампиром. Побеждали то Европа, то Китай, то Великий Африканский Союз, то Азиатско-Тихоокеанская Конфедерация. Их, как всегда, догоняла Россия, возглавляемая чудовищно бездарными правителями. Погоня за могуществом и комфортом привели к экологической катастрофе. «Сила есть — ума не надо», — часто иронизировал дед.

— Пра-пра, а где же снег? — подплыла трижды правнучка Наташа и затормошила за рукав куртки.

— Какой снег?

— Есть солнце, а где же снег? Это солнце настоящее, бесплатное? В таком случае я хочу видеть настоящий и бесплатный снег, — с капризными нотками в голосе потребовала она.

— Таташка, ты слишком многого хочешь. Настоящий снег мы увидим на Марсе. Сейчас пристыкуемся к звездолету и отправимся на Марс, — пришел на помощь трижды правнук Сашок, оторвавшись от голограммы логотрона. В свои десять лет он знал не меньше, чем Пра-пра в тридцать. Сашок был утешением его старости. И надеждой.

— Это правда, Пра-пра? — допытывалась девочка, поскольку поколение праправнуков было очень недоверчивым.

— Правда, — кивнул он, и она поплыла к матери, наблюдавшей за диалогом поколений.

Было обидно и стыдно за невольную ложь. Никто из них не знал, что гигантский звездолет, дежуривший на орбите Земли, не полетит на Марс, а отправится дальше, на более подходящую для землян планету Новая Земля в созвездии Альфа Центавра. Кроме экипажа звездолета, которым командовал отец его правнуков. Пра-пра знал о конечном маршруте, но он, как и многие земляне, питал недоверие к новой планете, у которой было двойное солнце. По этому поводу еще шутили: если люди угробят одно светило, то останется запасное. Да и слишком поздно быть ему новоселом.

Гиганты-звездолеты каждые тридцать суток покидали орбиту Земли. На Марсе был построен циклопических размеров завод космических аппаратов, и оттуда на околоземную орбиту прилетали только новые звездолеты.

Иного выхода, кроме переселения землян, у человечества не было. В ходе последнего разговора с координатором программ экологического возрождения планеты Земля у Пра-пра не могло быть недомолвок. Джон Иванович был одним из его учеников, и он поделился с учителем первой обнадеживающей новостью за многие десятилетия: удалось стабилизировать температурный режим планеты. В биомассе прекратилось опережающее гниение. В Антарктиде наблюдатели зафиксировали пятна изморози!

Поэтому совет координаторов принял решение максимально ускорить переселение землян. Для их жизнеобеспечения требовалось огромное количество энергии. Сотни термоядерных энергостанций обеспечивали получение кислорода, растительной и животной пищи, транспорт, промышленное производство. Нельзя было бесконечно долго поддерживать жизнь в «ноевых ковчегах» — гигантских подземных и подводных галереях с образцами растительного и животного мира Земли. Надо было оставить родную планету для того, чтобы она остыла, на полюсах образовались ледовые шапки, а в горах ледники. Из «ноевых ковчегов» жизнь заново станет осваивать планету, а потом, как предполагал совет координаторов, на Землю вернутся и люди.

— Мы могли бы оставить вас на Земле, — Джон Иванович не нашел убедительной мотивировки для своего предложения.

— Ни в коем случае, — сказал Пра-пра, понимая, что ученик не имеет права сделать ему какую-нибудь поблажку. Координаторы — не чиновники, у них использование служебного положения считалось серьезным преступлением. А то же самое в корыстных целях – после Катастрофы вообще было немыслимым.

— Спасибо.

— Я полечу. Но не дальше орбиты вокруг нашего Солнца. Я — Солнцепоклонник, жить без светила больше не могу. Надеюсь, за сотню лет борьбы за Солнце заслужил прозрачную капсулу. Совет координаторов, полагаю, пойдет навстречу и поможет стать вечным спутником Солнца?

— Учитель, вы могли бы еще пожить хотя бы лет пятьдесят. Неужели вам не хочется своими глазами увидеть результаты нашей работы?

— Ваня-Ваня, — так называл Пра-пра главу совета координаторов в минуты особого благорасположения духа. — Для этого придется ждать самое меньшее пятьсот лет. А во мне давно нет ничего собственно моего, первоначального. Даже мои давно заизвесткованные извилины — и те из стволовых клеток. Спасибо, что из моих, а не какого-нибудь «талантливого» премьера. Я уже не человек, а механизм. Разве такое существование можно назвать жизнью?

Координатор не возразил, а потом спросил:

— А образец собственно вашей ДНК есть в банке для клонирования?

— Это-то зачем?

— Совет координаторов без этого не согласится на прерывание жизни.

— Выходит, что и жизнь моя не принадлежит мне? Я не имею права ею распорядиться по своему усмотрению?

— Не обижайтесь, учитель. Мы хотим, чтобы молодой человек, точно похожий на вас, все-таки появился на планете Новая Земля. А потом и вернулся на нашу родную планету.

— Для этого у меня есть правнуки и праправнуки…

— Вы же знаете, что это немножко не то…

Космическая лодка пристыковалась к звездолету. Командир корабля пришел за Пра-пра. Они молча обнялись, подождали, пока все пассажиры покинули лодку.

— Любопытствую: когда же произойдет отключение? — Пра-пра откинул полу куртки и не без бравады ткнул пальцем в пульт, переливавшийся разноцветными огоньками.

— После перехода на вторую космическую скорость.

— А орбиту просчитали?

— Обижаешь, Пра. Вокруг Солнца за З65 земных суток. Каждый четвертый виток високосный — за 366 суток.

— Вот как! Теперь не сомневаюсь, что я твой любимый прадед, — сказал он и остановился возле переходного люка.- У меня просьба: в кофре всё, чем я богат. В древнюю книгу вложено письмо. В основном оно обращено к твоему внуку. Я хочу, чтобы Сашок, как и я, боролся за Солнце на Земле. Он еще маленький, не хочу травмировать своим уходом. Для всех я остался на лодке и вернулся на Землю. Обещаешь?

— Обещаю, Пра.

Пра-пра напоследок, перед тем, как шагнуть в капсулу, шлепнул сухой старческой ладонью по люку космической лодки — послал последний привет родной Земле.

Публикуется впервые