Семнадцатая часть (Новорусская история)

Остальные роли – на твой вкус. А мне – монопенисно, то есть всё равно. Короче: тебе даётся час на сборы, расчет со своим шалманом. И ровно через час с вещичками вежливо стучишься в эту дверь, — он показал рукой на дверь купе. — На самом же деле ты постучишься в новую жизнь. Не вздумай слинять — и в Антарктиде найду. И верну туда, откуда ты сбежала. Помнишь, откуда сбежала? Вариантов нет и быть не может. Время пошло, — и он постучал пальцем по циферблату наручных часов.

— А ради чего я должна являться с вещичками? — посмела она

Остальные роли – на твой вкус. А мне – монопенисно, то есть всё равно. Короче: тебе даётся час на сборы, расчет со своим шалманом. И ровно через час с вещичками вежливо стучишься в эту дверь, — он показал рукой на дверь купе. — На самом же деле ты постучишься в новую жизнь. Не вздумай слинять — и в Антарктиде найду. И верну туда, откуда ты сбежала. Помнишь, откуда сбежала? Вариантов нет и быть не может. Время пошло, — и он постучал пальцем по циферблату наручных часов.

— А ради чего я должна являться с вещичками? — посмела она поинтересоваться своими перспективами.

— Вещички можешь подарить — у тебя будут другие. А ради чего? — он даже сделал паузу, чтобы поточнее сформулировать свои намерения.- Кто знает, может, со временем я подарю тебе твой семейный комбинат.

— Вместе с родителями?

— Можно и с ними. Чао!

Он не мог признаться, что ему нужно перепроверить свои подозрения. Если она девушка-ныряльщица, то он что-нибудь придумает во имя искупления своей вины перед нею (тут он как от зубной боли поморщился от мысли, что, пародийная реинкарнация князя Нехлюдова назревает!) или будет контролировать ее поступки. Если она узнала его, то очень опасна, и кто знает, что у нее на уме и на что способна женщина, решившаяся на месть. И убивать ее не хотелось — молодая, красивая и не дура, зачем же таких раньше времени мочить…

«Вариантов нет и быть не может», — этот слоган он позаимствовал у Вована, хотя в этом случае как раз было множество вариантов, но остановиться на каком-нибудь из них не был готов. Если принимал решение, то не позволял никому сомневаться в нем — Вован приучил его взвешивать все «за» и «против» до принятия решения, а уж коль что решил, то добейся исполнения, чего бы это тебе ни стоило. А тут он не знал, чему отдать предпочтение, на что решиться. Судьба Аделаида была частью и его судьбы. На несчастьи девушки и ей подобных составилось его финансовое могущество и вес в обществе, и наказывать ее за это было бы в высшей степени несправедливо.

«Опять комплексуешь, опять зашор! Какой из тебя Бульдозер, а?» — как током пронзила мысль всё его существо, больно пронзила, и он, зажав ладонями виски, уткнулся лицом в подушку. Не слышать и не видеть никого и ничего, и не думать, задавить в сознании и в своей совести любую мысль, пусть даже самую приятную, которая тут же повернется колючей изнанкой угрызения…

7

Утром на вокзале Аделаида уверенно юркнула в бронированный внедорожник Бульдозера, вслед за нею пыталась устроиться в нем и ее подружка Уля.

«Куда?» — поднял он брови, адресуя удивление начальнику охраны. Тот решительно взял ее за локоть и отбросил от машины метра на два.

— Пусть едет с нами! — воскликнула торопливо Аделаида, заступаясь за нее.

— Зачем? — спросил Бульдозер.

— В хозяйстве пригодится!

— Будет горничной, буфетчицей… — вслух прикидывал он и крикнул старшему рынде: — Емеля! Лохматку — в машину охраны …

Емеля, он же Емельянов, потащил ее к микроавтобусу с охранниками, а потом прыгнул на первое сиденье броневика и скомандовал по рации: «К вертолетной стоянке!»

Еще в поезде Бульдозер дал ему команду двигаться не на Рублевку, которую сам называл Грабьлёвкой, а к Подкове – так называлось поместье в дальнем углу Подмосковья.