Седьмая часть (Новорусская история)

Никита Семенников, между прочим, доводился ему шурином, то есть родным братом Василисы, его жены. В Василису он влюбился еще в первом классе – его поразили доверчиво распахнутые глаза необычного, действительно василькового цвета. У нее была удивительно нежная белая кожа и темные волосы – завитки из них возле висков, на шее сводили его с ума. В нее невозможно было не влюбиться, впрочем, как она призналась потом, и его выделяла из мальчишек – наверное, чувствовала, что происходит в его душе.

Потрясенная чудовищной смертью старшего брата, Василиса вбежала в его кабинет. Вбежала буквально через минуту после того, как Вован велел ему

Никита Семенников, между прочим, доводился ему шурином, то есть родным братом Василисы, его жены. В Василису он влюбился еще в первом классе – его поразили доверчиво распахнутые глаза необычного, действительно василькового цвета. У нее была удивительно нежная белая кожа и темные волосы – завитки из них возле висков, на шее сводили его с ума. В нее невозможно было не влюбиться, впрочем, как она призналась потом, и его выделяла из мальчишек – наверное, чувствовала, что происходит в его душе.

Потрясенная чудовищной смертью старшего брата, Василиса вбежала в его кабинет. Вбежала буквально через минуту после того, как Вован велел ему бросить всё и улететь ближайшим самолетом в какую-нибудь Аргентину. Велимир, увидев жену, вскочил с кресла, пошел к ней, но она остановила его взглядом. Когда он вспоминал этот взгляд, у него начинали бегать мурашки по спине. Глаза у нее по-прежнему оставались васильковыми, но они стали ледяными, излучавшими весь холод ужаса, охвативший ее после смерти Никиты. Вокруг Василисы словно образовалось силовое поле, которое защищало ее и которое он не мог преодолеть.

-Ты виноват… Ты – бандит из бандитов… — прошептала она бескровными губами, закрыла от боли глаза и неслышно, как привидение, вышла.

В тот же день она вместе с трехлетним сыном исчезла. Да так, что служба безопасности перепахала всё эсэнговье и нигде ее не нашла. Видимо, обосновалась в дальнем зарубежье, сменила фамилию себе и сыну или замуж вышла – теперь она даже Интерполу не по зубам.

— По глазам ищите! Ни у кого нет таких васильковых глаз! И у Пашки такие же! – орал он на своих сыскарей, увеличивая и увеличивая сумму вознаграждения.

Вспомнив Лёху и Никиту, беглую жену и трехлетнего сына Пашку, которого он очень любил, Бульдозер понял, что ему надо избавиться от неприятных воспоминаний. От них у него начиналось самоедство, он называл его зашором, и сказал рындам, что идет в вагон-ресторан.

2

Как и положено, охрана ушла вперед, проверила на безопасность объект, и после утвердительного кивка старшего из рынд Бульдозер появился в ресторане. Выбрал место возле окна, чтобы сидеть лицом к направлению движения и видеть охрану, пристроившуюся за столиком возле выхода. В ресторане сидела поездная бригада в полном составе, вела себя тихо, второпях, как потом выяснилось, праздновала день рождения одной из проводниц. Это Бульдозер выяснил, когда подошла официантка, красавица, с виду настоящая большая кукла Барби, только живая, улыбнулась ему дружелюбно, обнажая два ряда великолепных зубов и спросила, что он желает выпить.

— Бутылку Артемовского шампанского, — сказал он.

— У нас его нет, — ответила Барби и вновь улыбнулась.

Бульдозер был готов спорить с кем угодно и на что угодно, однако он где-то эту красавицу видел. Мысль об этом мелькнула в его сознании как бы на заднем плане, а на переднем было возмущение:

— Как нет? Вон же, — он кивнул в сторону поездной бригады, — пьют Артемовское…

— Они с собой принесли. А у нас Крымское красное…

Он хотел проявить настойчивость, выложить за бутылку Артемовского кучу денег, но добиться своего.