В поисках Цацы (Часть 2)
В общей кухне стояло двенадцать керосинок и висело двенадцать рукомойников, уборная была во дворе…»
Старые московские дворы, остатки былой, поленовской, роскоши. Они вновь оживают и являются, пожалуй, подходящими декорациями, на фоне которых происходят злоключения главных героев повести «Цаца», рассказов и миниатюр.
Но мы непростительно рано удалились от химии.
Моя альма-матер располагалась на Пироговке, в здании бывшего Института благородных девиц, ныне педагогический универ, рядом — морг, парк имени Мандельштама, академия имени Фрунзе. А по соседству тоже были химики, и из здания по соседству иногда вырывались языки пламени. Химики частенько горели, и вот
Читать далее
В поисках Цацы (Часть 3)
Все это выплавила в своем плавильном котле старая Москва, которая перестает быть дорогим и милым сердцу ландшафтом. Но — оживает в произведениях Татьяны Медиевской.
Ее Цаца — типично московская овца, наивная, добрая и глупая, как и все в ее возрасте. Теплично-любвеобильное существо. Таких цац, наверное, больше не существует. Можно считать, что повесть «Цаца» — это своего рода памятник московским цацам 60-х, 70-х.
Да, Москва убывает, Надеждинской больше нет, стало быть, и надежды не осталось, но не убывает тепло и доброта московских закоулков, заметенных пылью десятилетий, добросердечие двух подруг, которых разбросала судьба по разным
Читать далее
Пятнадцатая часть (Новорусская история)
Оставаться рядом с такими соседями было опасно, и она, потихоньку закрыв за собой дверь, почти на цыпочках преодолела коридор и быстро-быстро сбежала по лестнице вниз, озираясь по сторонам, нет ли здесь квадратных, вышла из гостиницы и стала поднимать руку перед проезжавшими машинами. Ей не стоило далеко отходить от гостиницы, все-таки там светло, квадратные не посмели бы напасть на нее. Сумерки уже сгустились, на небо высыпали мерцающие звезды, которые были хорошо видны из темного места улицы, где она притаилась и надеялась поймать машину. Наконец, какая-то легковушка остановилась, не успела Ада и рот раскрыть, как дверь распахнулась, кто-то цепко схватил ее
Читать далее
Четырнадцатая часть (Новорусская история)
— Женишься, тогда — пожалуйста, — отвечала на домогания, из последних сил стараясь не поддаться желанию и сочувствию к своему любимому.
— Ты не веришь мне?
— Верю, почему же.
— Если веришь, почему не решаешься? Мне что, к портовым девкам идти?
— Иди, — ответила, а сама вздрогнула оттого, что Артем действительно пойдет к ним. — Но воздержание еще никому не вредило. Потерпи еще месяц, сыграем свадьбу, и я буду вся твоя. Ты больше терпел, любимый мой. Артемка, родной, ну еще потерпи чуть-чуточку…
— Не могу больше, — неожиданно оторвался от нее Артем,
Читать далее
В поисках Цацы (Часть 4)
Нина Петровна вытерла платочком слезы, высморкалась, постаралась отогнать от себя навязчивые воспоминания минувших дней: мазанку, море, плещущее возле ног, звезды, песню, слова которой она, казалось, навсегда забыла, — взглянула на себя в зеркало в вестибюле и… зарыдала!
Первым делом всплыло имя — Пеппино. Очень странное. Пеппино звали мальчика, юношу, с которым она познакомилась во время отдыха в Крыму, где Нина Петровна, а тогда Ниночка, отдыхала со своим мужем Вадимом.
Пеппино, как и Ниночке, было девятнадцать. Они вместе загорали на пляже, дурачились, шутили, Ниночка — растянувшись на нагретом надувном матрасе, а Пеппино
Читать далее
Тринадцатая часть (Новорусская история)
Потом она неожиданно взяла его голову в ладони, мягко, по-кошачьи взяла, и стала внимательно изучать лицо. Когда он встретился с ее пытливым взглядом, то догадался, что перед нею стоит тот же вопрос: он или не он?
— Вот смотрю на тебя и пытаюсь узнать секрет: и как это люди становятся олигархами? – она отважилась на неприятный для Бульдозера подтекст.
— А так и становятся, — ответил глуповато, поскольку тело юной женщины уже заводило его, пальцы стали расстегивать пуговицы белой сорочки, под которой приглушенно краснели очертания бюстгальтера. Когда добрался до ее груди и впился в вишневый сосок жадным
Читать далее
Двенадцатая часть (Новорусская история)
Мелкого, по сути имитационного покаяния, взамен покаяния по поводу куда более значительных грехов.
Он готовился к ее приходу, более того, ждал почти с нетерпением, но когда в дверь постучали железным вагонным ключом, вздрогнул от неожиданности. Дверь, к удивлению, без обычного грохота открылась, и гостья, улыбаясь, приостановилась для приличия и попросила позволения войти. За нею ввалился в кабинет начальник охраны с двумя коробками в руках.
— Хорошо, что хоть без косы, — пробормотал Бульдозер, думая вслух, а чуткая гостья расслышала.
— Нравятся гимназисточки с косичками? В накрахмаленных белых передничках? Или пионерки
Читать далее
Одиннадцатая часть (Новорусская история)
Начало акции, а та была первой, было положено, как и все другие важнейшие операции, на южной даче Вована. Опасаясь прослушки, хозяин говорил о деле или в закрытой глухой комнате, защищенной от радиоэлектронных методов разведки, или на аллее из пальм, по пути к морю. На аллее и в пляжном домике стояли глушилки, обеспечивающие абсолютную секретность делового разговора.
Вован был в одних плавках, медленно переставлял сухие старческие ноги, шаркая пляжными тапочками по красной гранитной крошке, и явная или еще только надвигающаяся немощь чудовищно контрастировала с его указаниями, похожими на месть старого, отвергнутого любовника. Между прочим, на груди поблескивал золотой крестик
Читать далее
В поисках Цацы (Часть 5)
Да, она ему напомнила фею из сказки «Дюймовочка», такая же хрупкая, и так же смешно всплескивала при разговоре тоненькими ручками, будто крылышками. Пеппино не верилось, что у феи есть имя — Нина.
«Ну хорошо, пусть будет Нина, но только бы она не исчезла», — подумал Пеппино и поспешно ответил:
— Здесь все близко, я все, все вам покажу.
Фея поблагодарила, резко, как в пируэте, повернулась к нему спиной и исчезла.
Будто в замедленной съемке под чудесную музыку, Пеппино увидел, как ее темные волосы, собранные хвостиком на затылке, качнулись и рассыпались
Читать далее
Десятая часть (Новорусская история)
Культура и духовность, все еще обретающиеся в его душе, пусть и в исковерканном виде, не позволяли ему превратиться в безмозглое и бездушное орудие беса наживы. При приступах самоедства он завидовал обладателям малиновых пиджаков – культурный уровень у них был на нуле и благодаря этому показателю они чувствовали хозяевами жизни, эдакими рыцарями наживы без страха и упрека.
Чтобы избавиться от самоедства, он усилием воли вызвал в своем воображении симпатичную мордашку Аделаиды, у которой сверкали, как в стоматологической рекламе, изумительные, ровные, белые и влажные зубы. И глаза — красивые и бесстыжие, из тех, в которые хочется смотреть и в которые,
Читать далее