Осетинская литература Шота Руставели

Далее он проводит и другую аналогию: Коста Хетагуров и осетинская литература Шота Руставели и грузинская культура. И оценка поэтического наследства Коста, и смысл проводимых драматургом аналогий говорят о том, что он творчество Коста рассматривает уже не как случайный, единичный факт в культурной жизни народа, а как основное, исходное звено в непрерывной цепи исторического развития национальной литературы. Это значит, что Бритаев возвращается вновь к своим взглядам времени издания журнала «Хуры тын».

Поворот писателя к прежним позициям подтверждается и его оценкой первой мировой войны. Бритаев рассматривает ее как борьбу между великими народами за мировое господство: «Эта война многому научила малые народы: Бельгии, Сербии, Черногории. Пустое говорят все, из великих народов каждый стремится к мировому господству. По гибели одних, другие будут занимать их места. Каждый из них, безусловно, думает только о себе, только себя любит»53. Здесь, с одной стороны, мы видим явно отрицательное отношение к войне, понимание ее захватнических целей, а с другой, непонимание социальной природы войны. Бритаев мыслит не классовыми, а национальными категориями. По его мнению, война идет не между империалистическими притязаниями великих держав, а между великими народами за мировое господство. Отсюда его апелляция к национальному самосознанию малых народов: надо понять свою слабость, последовать примеру больших наций и работать над своим национальным развитием. Такая логика неизбежно вела к идейнополитическим заблуждениям, особенно в условиях надвигавшихся великих классовых битв в России. И, действительно, в 1917 году Бритаев пошел по ошибочному пути в своей общественнополитической деятельности, его упования на буржуазную демократию потерпели крах. 1917 год был самым острым периодом в творческом и идейнополитическом кризисе писателя. И в то же время переломным, началом завершения кризиса перед новым взлетом творческой мысли художника.