Настоящий Кавказ

И будет стоять там в продолжении трех дней. Кто к этому сроку не представит денег, тот лишится своей скотины. Но я убежден, что никто из них не представит денег, и скотине предстоит продажа во Владикавказе». Для очерка, публиковавшегося как этнографическое описание, такая сцена неожиданна и смела. Она свидетельствует не только о правдивости и глубине писательского проникновения в суть явлений пореформенной действительности, но и о симпатиях и антипатиях автора. Здесь точно и правдиво намечен тот конфликт, который станет центральным в поэзии Коста Хетагурова. Вскользь замечено и явление, которое позднее будет осознано в литературе как классовое расслоение в осетинском селе. Конечно же, Саге, роющий канаву за мизерную плату, и хозяин мельницы, нанимающий Саге, люди не только разного состояния, но и различного социального положения. Да и «сильные аула», старшины и начальники аулов, налагающие штрафы п собирающие их, — люди социально противоположны обираемым им крестьянам. Кануков, конечно, не видит выхода из этих противоречий. Он пока подчеркивает покорность, с которой эти бедные горцы позволяют себя грабить. И это в духе его концепции пореформенного «настоящего Кавказа»: горцы уже не те джигиты, непокорные воины, которые в былое время в аналогичной ситуации схватились бы за оружие. До конца осмыслить этот социальный конфликт Канукову мешало вероятно также его убеждение в том, что народ в пореформенный период весь поглощен «практической стороной жизни и вызывает на борьбу все то, что мешает развитию экономических благ».