Коста вновь отмечает

Коста вновь отмечает, что «проклятье понимали разно», но темнота, неведение, религиозные суеверия и предрассудки заставляют народ прибегнуть к решению стариков — «умилостивить прогневанное небо». Народ мог знать, что он ни в чем не виноват, «а небо мог ли понять он?» — спрашивает Коста. Ответ ясен: не мог. И тут на помощь — «почет- аым старикам» во главе с Сабаном приходит тринадцатый, еще более почетный — «ясновидящий Мами». И так как слабыми умами Нельзя постигнуть мысль богов, То к ясновидящему Мами Решили снарядить послов. Быть может, в книге откровенья Его померкшие глаза Узрят те жертвы искупленья, Какими чашу преступленья Уравновесят небеса. Так иронизирует поэт над «ясновидящим» с померкшими глазами. Услышав об «ужасном исчезновении башни в ночь», Мами, «сам мудрец и ясновидец», «стал на полу метаться грязном» и возносить моленья к «пречистому, светлому, златокрылому»: Открой нам жертву искупленья, Чтоб отстоять родной Кавказ. По существу Мами, как и старики, пугает народ рабством, которое якобы должно наступить после прихода «врагов неодолимых». Отпуская послов, Мами дает им такой наказ: «собраться На самом том утесе, где Свой страшный гнев явило небо. Не надо брать труда с собой Напитков, мяса, даже хлеба, И коль народ исполнит слепо Свой долг, — пришлете и за мной». Мами и старики больше всего озабочены тем, чтобы народ исполнял слепо тот долг, который они же предписали ему. И, как мы видели, народ принимал их решения «как закон». Мами это знал, конечно, но на этот раз он так тревожно настаивал на слепом исполнении долга потому, что его решение было неслыханным по своей жесткости и бессмысленности злодеянием.