«… и об их творческих союзах»

Проект закона «О творческих работниках литературы и искусства и об их творческих союзах», принятый Государственной думой и Советом Федерации, но не подписанный президентом, обескуражил меня. К литературному творчеству имею отношение более сорока лет, позади издательский опыт, секретарский — в Московской писательский организации, члена правления и начальника управления литературы и искусства Всесоюзного агентства по авторским правам, но так и не понял, с какой благой целью создавался этот сугубо бюрократический документ.

Предмет заботы здесь не творческая личность с сонмищем проблем, которые закон помог бы ей решать, а какое-то лукавое крючкотворство, способное лишь осложнить положение художественной интеллигенции. Странно, однако создание

Проект закона «О творческих работниках литературы и искусства и об их творческих союзах», принятый Государственной думой и Советом Федерации, но не подписанный президентом, обескуражил меня. К литературному творчеству имею отношение более сорока лет, позади издательский опыт, секретарский — в Московской писательский организации, члена правления и начальника управления литературы и искусства Всесоюзного агентства по авторским правам, но так и не понял, с какой благой целью создавался этот сугубо бюрократический документ.

Предмет заботы здесь не творческая личность с сонмищем проблем, которые закон помог бы ей решать, а какое-то лукавое крючкотворство, способное лишь осложнить положение художественной интеллигенции. Странно, однако создание условий для плодотворного творческого труда даже не рассматривается в качестве целей этого закона.

Судя по перекосу в сторону прав творческих союзов, а не самих художников, он обсуждался чиновниками этих союзов, но не писателями, художниками, актерами, композиторами, журналистами, исполнителями… Иначе это был бы совсем другой закон, регулирующий взаимоотношения художника и государства, автора и пользователя его произведений, творца и забюрократевшего союза.

Поражает непонимание самой природы художественного творчества, бюрократически-снисходительное, а порой и унижающее достоинство «творческих работников». Сам термин «творческий работник» удачным назвать нельзя, поскольку он как бы «опускает» творческих работников во всех остальных сферах. Это «основное понятие», и трактуется оно так: «физическое лицо… осуществляющее творческую деятельность в рамках трудовых или гражданско-правовых договоров (контрактов) или обнародовавшее свое произведение без заключения трудовых или гражданско-правовых договоров.» Не Кузьма ли Прутков ваял?

Вызывает недоумение, что «правовое регулирование отношений, связанных с деятельностью творческих работников… основывается на положениях… Федерального закона «Об общественных объединениях». В огороде бузина, поскольку законодатель не видит разницы в правовом, трудовом и общественном статусе художника и, допустим, члена общества по коллекционированию этикеток.

Понятие «профессиональный» здесь имеет отношение лишь к основному источнику средств к существованию. Из этого следует, к примеру, что Андрей Платонов, зарабатывавший лет десять средства к существованию не писательским талантом, а дворницкой метлой, по этому закону не является профессиональным «творческим работником». Напоминает фонвизинского недоросля: дверь — прилагательная и неприлагательная.

«Профессиональный» в среде «творческих работников» означает высокий художественный уровень творческого мастерства, позволяющий претендовать на членство в творческом союзе. Худо-бедно, однако членство в творческом союзе предполагает наличие определенных способностей к художественному творчеству, а также свидетельствует, что это, с одной стороны, не любительство, а с другой — не графоманство. А то, что разработчики закона понимают под «профессиональным», называется «вольные хлеба». Но это в закон не впишешь.

Авторы закона даже не пытались определить, что же это такое — художественное творчество, имеющее немалое значение для эстетического, духовного, интеллектуального и морального уровня сограждан и уровня культуры общества в целом. Тяжкий и бесконечный, требующий исключительной профессиональной подготовки труд. А по предлагаемому закону это как бы даже и не ремесло. Из специфики труда по логике должны вытекать и особые права художников, но они, почему-то минуя их, сосредоточились у творческих союзов. Я не против их прав, более того, но давайте больше думать о тех, кто с сошкой, а не с ложкой.

Проект закона округло-абстрактный, производит впечатление предельно формальной пустоты. Испещрен перлами типа «творческий работник имеет право осуществлять творческую деятельность» — трудно сквозь них пробиться к весьма скромному содержанию. Закон преимущественно рамочно-отсылочный, а не прямого действия. Неужели не понятно: художник, как правило, кустарь-одиночка, о нем заботится только он сам — и чтобы доказать что-либо чиновничеству, ему надо приходить в присутственные места с целым ворохом законов?

Такой закон должен быть предельно конкретным. К примеру, в проекте сказано, что «творческая деятельность не является предпринимательской деятельностью». Ну и что? Как платил мой друг-скульптор Г.Чередниченко, кстати, ветеран-фронтовик, у которого в пластилине который год стоит гениальный и никому не нужный Иисус Христос, ежемесячно 1200 за аренду мастерской и 200 рублей за телефон, так и будет платить. Ибо после принятия такого закона он никому не докажет, что не должен за аренду платить как предприниматель.

В нем не названы даже виды художественного творчества, кроме, пожалуй, перевода «с одного языка на другой». В остальных случаях законодатель отсылает к перечню «профессий творческих работников в области литературы и искусства, который утверждается и дополняется в порядке, устанавливаемом Правительством Российской Федерации с учетом предложений творческих союзов». Это сильный ход, поскольку, как известно, русская литература возникла исключительно по недосмотру начальства. Бог даст оно еще что-нибудь эдакое недосмотрит.

Оказывается, перечень необходим, чтобы «содержать… наименование творческой профессии» в расчетной книжке творческого работника. А это что за комиссия, Создатель? Кому она нужна, с кем обязаны рассчитываться «творческие работники»? Без этих книжек как-то умудрились наши предшественники создать великую русскую литературу и великое русское искусство. Может, потому и создали? Явно же бюрократически-полицейский смысл таится в нововведении. Допустим, иные депутаты не представляют, как воспримет художественная интеллигенция аусвайсы, но С.Говорухин… Хотел бы я посмотреть на сцену вручения им этой книжки от имени Госдумы и правительства, например, А.Пугачевой.

Вместо имитации заботы, вместо того, чтобы тратить деньги на совершенно ненужные книжки, лучше бы положили их в уставный фонд Авторского банка, в котором члены творческих союзов могли бы брать ссуды под божеский процент для реализации своих произведений. Через этот банк могла бы проходить и спонсорская помощь.

Кстати, в законе ни слова о меценатстве или спонсорстве. Во многих странах законами установлено право предпринимателей часть налогов по своему усмотрению передавать на издательские проекты, театральные постановки, съемки фильмов, проведение выставок, фестивалей, сооружение памятников, реставрационные работы… Вот что нужно, если «партия и правительство» всерьез обеспокоены положением художественного творчества и в целом культуры в стране.

Не решает проект и конкретные социальные проблемы. «Социальное страхование, пенсионное обеспечение и страхование творческих работников… производится творческими работниками самостоятельно…» Зачем тогда городушки? Разработчики почему-то убеждены, что творчество обуславливает не вдохновение, а гражданско-правовые договора. Они понятия не имеют, что писатель пишет книгу на свой страх и риск, а потом предлагает издателю. А тот может год или два даже не заглядывать в рукопись — вот что надо регулировать. Надо максимально оградить художника от произвола. Вспоминаю одного драматурга, с которого взыскали аванс за комедию. «Почему вы не написали комедию?» — спросил судья. «Я комедию написал, ответил драматург, но не смог рассмешить 14 инстанций», — таков был ответ.

Но если заставить пользователей заключать заранее договора, выплачивать отпускные «в размере не менее 8,6 процента общей суммы вознаграждения», и т.д., то этот закон только навредит членам творческих союзов. Не лучше ли соответственно уменьшить налог с вознаграждения?

Вбрасывает проект в обиход такое понятие как «периоды творческой деятельности». Отдает гинекологией, а не художественным творчеством, у которого нет и быть не может никаких периодов. И регулируется оно Аполлоном, а не инструкциями пенсионного фонда. Разработчики тут напоминают нового русского, который решил вернуть назад миллион долларов на том основании, что художник писал купленную им картину всего один день. Но на суде художник уточнил: «Всю жизнь и еще один день». Закон включит в стаж один день? Установите жесткие требования к членам творческого союза, введите, наконец, периодическую их аттестацию, но избавьте от кутерьмы по сбору справок из прогоревших изданий и учреждений культуры, выписок, ведения аусвайса для подтверждения трудового стажа!

Умилительна забота о государственном социальном страховании. Ясно же, как Божий день, что никаких страхователей у живописцев, графиков, литераторов, скульпторов, композиторов не было и не предвидится. Если они заболеют, то согласно проекту их осчастливят пособием в размере 0,9 знаменитого «мрота». Но сегодня это примерно треть даже лагерной баланды. Вообще, думается, «мрот» позаимствован из нормативных документов лагерей уничтожения. И не он ли ляжет в основу минимальных ставок авторского вознаграждения? Закон отдает решение вопроса о жизни и смерти художника на усмотрение чиновников. В Польше, например, размер вознаграждения за авторский лист не может быть меньше среднемесячного заработка квалифицированного рабочего. Но это в Польше…

Из текста следует, что у нас есть даже государственные органы, «ведающими вопросами занятости творческих работников». Желаемое за действительное или попросту бред?

Философия закона должна быть не налогово-полицейская, а национально-культурная, которая ради гарантии создания нормальных условий для творчества одного большого таланта допускает поддержку обществом даже сотни посредственностей. Ибо истинный талант вернет все сторицей. Тем более, что посредственности как бы являются для него необходимой средой. «Талантам надо помогать, а бездарности пробьются сами» — вот какого лейтмотива недостает проекту.

Закон должен называться по-другому, например, «О гарантиях свободного художественного творчества в Российской Федерации», имея ввиду всю его систему — от самодеятельного до профессионального. Они взаимосвязаны. Гарантии должны предоставляться прежде всего творцу. По своей воле он может часть их передать творческому союзу. Художник — первичен, а творческий союз — вторичен. Всегда же было наоборот: творческие союзы узурпировали права творческой личности и командовали ею. Отсутствие в проекте даже упоминания об обязанностях их по отношению к членам творческих союзов — узаконивание порочной практики.

Если «партия и правительство» желают привнести сюда хотя бы крупицы демократизма, то творческим союзам надо придать как можно больше профсоюзных функций и забот. При этом каленым железом надо выжигать секретарские привычки кучковаться по идеологическим, политическим, групповым пристрастиям. Сужу по себе — лет шесть-восемь я не был ни на одном мероприятии Московской писательской организации, и бессменному руководству ее на это ровным счетом наплевать. Кто-то от моего имени избирался, кто-то что-то решал. И таких, как я — сотни.

Судя по всему, авторы закона считают, что члены творческих союзов были привилегированной кастой. Правильно, кому сразу десять лет без права переписки, а кому — «лишение свободы (!?)» с правом. В восьмидесятые годы средний гонорар московских писателей не превышал семидесяти пяти рублей в месяц. Притом, что иные получали сотни тысяч в год. Многие выживали только благодаря выступлениям перед читателями по линии Бюро пропаганды художественной литературы. В глубинке же писатели были совершенно нищими — одно издательство на пять-восемь областей! Поэты горько шутили: «Поэзия не кормит, но поит».

Для оказания помощи нуждающимся были созданы фонды творческих союзов. Сейчас они влачат жалкое существование — их имущество разворовано или прихватизировано, не взирая на то, что это коллективная собственность. В советские времена, кроме членских взносов и доходов от своих предприятий, в фонды поступали установленные законом отчисления от издательств, журналов, газет, театров, студий грамзаписи, исполнения произведений в ресторанах и т.д. Это позволяло содержать дома творчества, оказывать медицинскую помощь, оплачивать больничные листы, предоставлять творческие командировки, помогать старикам.

Фонды творческих союзов — не детище большевиков. Литературный фонд создан был еще в 1859 году А. Дружининым, Н. Некрасовым, А. Островским, И. Тургеневым, Л. Толстым… Но в проекте — о фондах ни слова. Это все равно, что говорить обо всей русской литературе, не упоминая Пушкина.

Необходимо вдохнуть новую жизнь в фонды творческих союзов. Надо использовать все лучшее, что было раньше в их деятельности. Привнести стоящий зарубежный опыт. Придать им функции касс взаимопомощи, негосударственных пенсионных фондов. Дальновидные предприниматели в сфере культуры понимают, что поддерживая эти фонды, они вкладывают деньги в свое будущее. Хотелось бы, чтобы такой позиции придерживались федеральные и региональные власти. По отношению к будущему страны.

Аплодисменты тем, кто встал на пути этого «закона».

Первая публикация: «Литературная газета»,№ 15, 2001 год, под названием «По заветам Козьмы Пруткова»