До и после (часть 5)

Помогла ли ему Богоматерь или ему все-таки улыбнулась судьба, однако вич-инфекции у них не обнаружили. Поскольку кровь чистая, на радостях подумал Валентин Иванович, то ее можно сдавать за деньги! Сказано — сделано. В районном донорском пункте, где ждали очереди на сдачу крови несколько учительниц да две библиотекарши, он узнал, что в Москве платят гораздо дороже. К тому же, поскольку кровь можно сдавать только раз в месяц, то в столицу стоило ездить ради второго раза — так они и делали, хотя дороговизна проезда сводила на нет московскую щедрость.

После сдачи крови Валентин Иванович выяснил, куда в районе следует

Помогла ли ему Богоматерь или ему все-таки улыбнулась судьба, однако вич-инфекции у них не обнаружили. Поскольку кровь чистая, на радостях подумал Валентин Иванович, то ее можно сдавать за деньги! Сказано — сделано. В районном донорском пункте, где ждали очереди на сдачу крови несколько учительниц да две библиотекарши, он узнал, что в Москве платят гораздо дороже. К тому же, поскольку кровь можно сдавать только раз в месяц, то в столицу стоило ездить ради второго раза — так они и делали, хотя дороговизна проезда сводила на нет московскую щедрость.

После сдачи крови Валентин Иванович выяснил, куда в районе следует обращаться, чтобы подключили свет. Нужной дамы на месте не оказалось, и он, присев на стул в коридоре, пытался бороться со слабостью, но все же уснул. Когда его растолкали, и он предстал перед должностной дамой, то так путано и сбивчиво объяснил суть дела, что та спросила раздраженно:

— Вы пьяны, что ли? Или и того хлеще?

— Не-е-ет, — замотал головой Валентин Иванович и при этом по-дурацки улыбался.

Должностная дама ему не поверила. Вообще должностные лица после перестройки перестали кому-либо верить, усматривая в каждом посетителе если не преступника, то во всяком случае ворюгу или жулика. Это Валентин Иванович уже подметил, подумав, что “человек человеку — друг, товарищ и брат” давно отменено, теперь действует вовсю “ человек человеку — волк”. При такой организации человеческих отношений чиновникам вольготно, вытворяй, что хочешь, измывайся над людьми, как душе угодно. Поэтому на участие должностной дамы, лицо которой было как бы окутано сизой дымкой, он не рассчитывал — иначе признался бы, что только что, чтобы немного погасить долг за электричество, продал два стакана собственной крови, причем подоходный налог высчитали. Это ж как замечательно поставлено дело — подоходный налог платишь за собственную кровь! Еще и налог на добавленную стоимость, наверное, содрали — кто ее добавляет, эту стоимость, пусть и платил бы, а не тот, с кого содрать можно. Если с него не взяли, то с того, кому вливать будут ее в вены, непременно жлобский этот НДС возьмут…

При таких мыслях Валентин Иванович продолжал по-дурацки улыбаться, а должностной даме до служебной аллергии надоели просители, которые норовили любыми способами украсть ее родную электроэнергию, подключаясь к сети напрямую, без счетчиков, умудряясь вообще не платить за свет под любым предлогом. Поэтому она, не упуская случая прочитать нотацию, совершенно не была настроена на какое-либо снисхождение, поскольку из-за таких, как он, могут отключить весь район. Объяснения Валентина Ивановича по поводу того, что они с женой живут в этом доме всего несколько месяцев, что ему, как сельскому учителю, положены какие-то деньга на коммунальные платежи, но их не платят, поскольку учителя сидят без зарплаты, что школа не намерена платить за прежнюю хозяйку, что вообще в стране сложилась дикая ситуация, она, само собой разумеется, пропустила мимо ушей.

— Вам надлежит с учетом пени шестьсот семьдесят три тысячи двести двадцать четыре рубля, — вынесла служебная дама приговор, возвращая ему расчетную книжку.

“Вам надлежит”, мысленно повторил за нею Валентин Иванович, возмущаясь не столько несправедливым начетом, сколько этим словцом — “надлежит”. Не просто “лежит”, а почему-то “над”… Он его вообще, наверное, впервые в жизни услышал. Как бы он ни возмущался, но это не помогало делу — в кармане у него лежало почти на шестьсот тысяч меньше, чем требовалось.

Спустя две недели он вновь предстал перед служебной дамой и опять после сдачи крови. К тому времени Лена получила от Сергея перевод на полмиллиона рублей и, чтобы собрать нужную сумму, умудрилась продать какой-то своей новой знакомой новую прогулочную коляску за сто пятьдесят тысяч — все равно она еще не нужна, а когда Алеша подрастет, она выкупит ее обратно.

— А вы говорили, что не найдете денег! Нашли же! — просияла дама, но придирчиво рассматривала штамп сбербанка в платежной книжке — тут бди и бди, иначе в два счета обведут вокруг пальца.

В этот раз Валентин Иванович видел ее отчетливей — вероятно, его организм решил привыкать к регулярным потерям крови. Обыкновенная тетка, занимающая крохотную, но видную в районе должность. Положение обязывало ее прилично одеваться, следить за прической, демонстрировать землякам обилие украшений в ушах и на пальцах. В этот день она была в пушистом мохеровом свитере, который как бы подчеркивал и без того красноречивые передние формы, придавал ей обманчивый домашний вид и даже некую уютность. Лицо у нее было лживо симпатичным — юркие серые глазки, тугие пухлые щеки и беспощадный рот, накрашенный пламенно-алой помадой.

— Когда теперь вы нас подключите? — поинтересовался Валентин Иванович.

— Ах да, вас же, как злостных неплательщиков, обрезали, — вспомнила дама. — Вам надо написать заявку на подключение и за вызов монтера надлежит заплатить сто тысяч рублей.

В глазах у Валентина Ивановича потемнело. Такого подлого удара он не ожидал. Не было у него, и не предвидится проклятых ста тысяч рублей. Он не знал, где их можно было найти. Лена так надеялась, что наконец-то у них будет электричество, что не надо будет по ночам зажигать керосиновую лампу, что можно будет подогревать Алешину бутылочку в кастрюльке на электроплитке. Что она скажет, когда узнает: заплатить надо еще сто тысяч?

— Вам что-то непонятно? — спросила жестко дама.

— Не знаю, — сдавленно отозвался он. — За что еще сто тысяч?

— Повторяю: вас обрезали, как злостных неплательщиков. В этом случае за подключение к электросети вам надлежит заплатить сто тысяч рублей. Что ж тут непонятного?

— Все непонятно. Поймите же, в конце-то концов, что я сельский учитель, зарплату нам не платят. Маленький ребенок, жена не работает. Мы взяли взаймы, чтобы рассчитаться с чужими долгами. Чтобы заплатить вам, я вынужден даже сдавать кровь. Где я возьму еще сто тысяч?

— А вот этого я не знаю, — поставила его на место служебная дама. — Вы же нашли вон столько денег, не найдете еще каких-нибудь еще сто тысяч? Вы же мужчина!

И тут взгляд Валентина Ивановича упал на ее пальцы, украшенные перстнями и кольцами. Его осенило: выход есть! Он снял со своей левой руки обручальное кольцо и протянул его даме:

— Купите за сто тысяч.

Глазки у нее возгорелись, но и сомнения у нее были очень большие.

— А золото настоящее? — поинтересовалась она.

— Настоящее.

На всякий случай она ему не поверила — ведь ходят тут всякие…