Девятнадцатая часть (Новорусская история)

Уля по своему обыкновению прижималась тугим бедром к нему, щебетала какие-то глупости, на которые господин благосклонно реагировал, отделываясь от попутчицы короткими, ничего не значащими репликами. Он не распушил перед смазливой девицей хвост, не проявлял по отношению к ней особого интереса, и подругу это сильно заводило. В тот же день Ада узнает, что это Игорь Полуянов, однокашник Хлебодарова по университету, его ближайший друг и глава пресс-службы.

Из темно-зеленого, мрачноватого елового леса вынырнула серая, отливающая металлическим блеском, петля реки, а за нею, словно игрушечные, дома из красного и светло-желтого кирпича, с башенками, колонами, зелеными крышами. Даже с высоты было видно,

Уля по своему обыкновению прижималась тугим бедром к нему, щебетала какие-то глупости, на которые господин благосклонно реагировал, отделываясь от попутчицы короткими, ничего не значащими репликами. Он не распушил перед смазливой девицей хвост, не проявлял по отношению к ней особого интереса, и подругу это сильно заводило. В тот же день Ада узнает, что это Игорь Полуянов, однокашник Хлебодарова по университету, его ближайший друг и глава пресс-службы.

Из темно-зеленого, мрачноватого елового леса вынырнула серая, отливающая металлическим блеском, петля реки, а за нею, словно игрушечные, дома из красного и светло-желтого кирпича, с башенками, колонами, зелеными крышами. Даже с высоты было видно, как ухожены здесь газоны, как много цветущих роз и клематисов. Какие-то лианы, цепляясь за стены, ползли вверх. «Рай, а не бандитское гнездо», — подумала она с иронией и тут же стала прикидывать пути исчезновения из него. Но «рай» окружала высокая кирпичная стена, напоминающая кремлевскую — с такими же бойницами, с несколькими проезжими, не бутафорскими башнями, поскольку их охраняли автоматчики в пятнистой форме. «Ничего, — успокоила она себя, — не из такого оазиса уходили! Тут не пустыня, а лес партизанский вокруг».

Когда она шла в купе к Хлебодарову, то была готова подсыпать ему отраву, а потом — будь что будет. Желание отомстить немедленно было очень велико, не пугало даже то, что ее тут же найдут и растерзают охранники. Отравой снабдила подружка еще по гарему — на тот случай, если не удастся бежать из оазиса и ее поймают люди арабского шейха. В назидание другим наложницам Аду ожидало жесточайшее наказание и неизбежная смерть. Яд находился в дамской сумочке, когда она пришла в купе к Хлебодарову — всего лишь надо было разогнуть ручку-кольцо и высыпать ничтожное количество порошка в бокал олигарху. Но тогда что-то ее остановило. Видимо, слишком банальной показалась месть. Следовало придумать что-то необычное, яркое, чтобы он помучился, пострадал, как страдала она по его воле, когда ее перепродавали арабы друг другу, насиловали, били, издевались… Нет, он не должен умереть легко и просто — пустит пенку изо рта, отключится, и всё?!

Не привела в исполнение свой приговор еще и потому, что в нем чувствовалось что-то человеческое, какой-то стержень. Это она поняла, когда он овладевал ею — не грубостью, а нежностью, жаждой желания женской ласки, словно хотел забыться в ней, освободиться от мира, который крепко держал его в своих путах и когтях. Не паучихой же она была, в конце концов, которая пожирает сексуального партнера после совокупления. Как ни странно, у нее возникло даже чувство жалости к нему и желание доставить ему это забытье. Не ожидала от себя проявления подобной бабьей слабости, но так случилось, и это превратилось в загадку для нее самой. Не хватало им только влюбиться друг в друга. А почему бы и нет? Ему, не ей? И тут же обрадовала перспектива: месть любимой женщины неизмеримо мучительней!

Еще на вертолетной площадке подруг разлучили. Улю охранник с автоматом повел в небольшое, не такое притязательное здание, как то, что находилось сразу возле вертолетной площадки — украшенное обязательными башенками, лепниной и цветными изразцами, загадочно сверкало металлическим блеском тонированных окон в окружении роскошных голубых елей.