Что это такое: особый путь России?

Особый путь России – для меня одна из самых загадочных тайн. Литературным творчеством и публицистикой занимаюсь вот уже полвека, написал кое-какие книги, занимал всевозможные идеологические, в том числе солидные, должности, был спичрайтером, а вот что такое особый путь, до сих пор толком не представляю. Если бы это было обычной загадкой, давно бы махнул рукой, но она судьбоносная для страны и каждого гражданина. Ведь в особости пути, желаем мы того или нет, берут начало правильные/неправильные государственные цели и решения. И от представлений о нем наши извилины или адекватно отзываются, или же с ними происходит очередной заворот.

Начнем с религии.

Особый путь России – для меня одна из самых загадочных тайн. Литературным творчеством и публицистикой занимаюсь вот уже полвека, написал кое-какие книги, занимал всевозможные идеологические, в том числе солидные, должности, был спичрайтером, а вот что такое особый путь, до сих пор толком не представляю. Если бы это было обычной загадкой, давно бы махнул рукой, но она судьбоносная для страны и каждого гражданина. Ведь в особости пути, желаем мы того или нет, берут начало правильные/неправильные государственные цели и решения. И от представлений о нем наши извилины или адекватно отзываются, или же с ними происходит очередной заворот.

Начнем с религии. Православная страна, в которой нашлось место другим концессиям – мусульманам, иудеям, буддистам, католикам, лютеранам, протестантам… Межконфессиональное сотрудничество налицо, проблемы решаются, хотя, конечно, с мусульманскими фундаменталистами нам не по пути. Наибольшие трения – внутри православия, если иметь в виду раскольническую деятельность самозваного Киевского патриархата. А греко-католики – порождение римского папского престола? Давно считаю, что нам не могут простить того, что крестились мы в водах Днепра, а не Тибра, и это обстоятельство много веков используется для раскола триединого русского народа и расчленения Русской земли.

Пожалуй, тут особость. Веками приходилось отражать напор католицизма, но ведь такое же положение было у протестантов, лютеран, англиканской церкви и других христианских течений, хотя без нашей остроты и непримиримости. Россия – слишком лакомый кусок, а православие – оно не такое зубастое, как некогда реформаторские течения?

На Западе нас называют ортодоксами, что означает неуклонно придерживающиеся определенного убеждения, направления, учения. Так вот православие – это верность учению Иисуса Христа, не скорректированное реформаторскими ересями. В этом наша духовная сила и глубина нравственности. Но и уязвимость по сравнению с соседями по христовой вере, особенно протестантами, во главе угла которых успех, нередко любой ценой. А грехи – что, от них откупиться можно было, купил индульгенцию, и Бог в лице папы римского отпускал их. Можно было грешить дальше…

Между прочим, нравственно-духовная сторона православия привлекает многих на Западе. В этом я убедился, когда известный английский издатель, аристократ, нынче лорд Эванс, лет двадцать назад заявил мне: «Хочу быть ортодоксом»…

Осознание значения чистоты христовой веры привело наших предков к умозаключению: «Москва – Третий Рим». Тут гордыни мало, больше ответственности за преемственность религиозной традиции после падения Византии. Не люблю я подобные сравнения, бесчисленные наши «Швейцарии», но Третьему Риму отдаю должное. Вообще-то США можно считать Римом № 4, а Европейский Союз — Римом № 5.

Воцерквлённых на Руси нынче далеко не большинство – поработали воинствующие безбожники. Безверие дает простор для прививки чуждых традиций – тут вам и Хэлуин, и день Святого Патрика, и Святого Валентина, и многие чуждые нам празднества. «И что тут такого? — спросят меня. -_Мы же идем в цивилизованный мир». Если туда, то какая уж тут особость?

Тут узловой момент. Запад нас испокон веков считает отсталыми, нецивилизованными. Им хоть кол на голове теши – даже американцы норовят нас приобщать к «цивилизации», а у самих практически полностью отсутствует историческое зрение, поскольку артефакты у них — повозки времен освоения Дикого Запада да винчестеры, из которых они отстреливали индейцев. Недавно мне пришлось высказываться на эту тему. Поэтому не буду повторяться, скажу лишь о том, что Запад и доморощенные наши западники никак не мог понять, что Россия — это другая, самодостаточная, цивилизация, имеющая по крайней мере двенадцативековую государственность и отличающаяся от иных цивилизаций, существующих ныне на планете.

Но это и деформированная цивилизация в результате многовековой цивилизационной агрессии Запада, которая ведется и сегодня с не меньшим ожесточением. Всеобщая отзывчивость и восприимчивость к чужому стала ахиллесовой пятой России – дорого ей обошлись петровские реформы, обезъяничание дворянства, копировавшее все французское, пока не привело его в чувство нашествие Наполеона, потом наступила эпоха чужебесия, особенно фундаменталистского троцкистско-ленинского. Сейчас изживаем остатки либерально-рыночного чужебесия. Как мне представляется, мы на подступах к переходу на совершенно новую философию и этику Гармонии, о чем подробнее я высказывался в статье «Новое Средневековье и Новое Возрождение».

Не буду останавливаться на пьянстве, нередко преувеличенном по отношению к нашим соотечественникам, поскольку не меньше пьют «цивилизованные», иное дело – как пьют. Наркотики, СПИД, проституция, возрожденная работорговля – это на девять десятых результат «приобщения». Наша особенность в том, что мы не были готовы к ним, поскольку не обладали иммунитетом ко многим язвам современного общества потребления, где все покупается и все продается. И еще в том, что бациллы криминала, во многом находившиеся в спячке, получили крайне благотворную среду для своего бурного развития.

Россия всегда отличалась духовностью, которая в XIX веке приобрела новое качество – светское, обусловленное расцветом литературы и искусства, превратившие страну в один из центров мировой художественной и духовной культуры. Власти, царские и коммунистические, традиционно контролировали, наказывали и опекали художественную интеллигенцию, понимая насколько велико их влияние на общество.

Так было до самого последнего времени. Вольнодумство художественной интеллигенции приобрело вызывающие формы еще до прихода к власти Горбачева, который уже ничего не мог с нею поделать. Интеллигенция, особенно художественная, журналисты превратились во властителей дум. Такое же положение сложилось в союзных республиках, в региональных центрах, что в итоге усилило центробежные силы, которые подталкивали Советский Союз к развалу.

После прихода к власти в «независимой» России клики Ельцина в кратчайшие сроки чиновники, так называемые демократы и криминалитет получили в собственность то, чем раньше они командовали или что контролировали. 4-го октября 1993 года пушечные выстрелы по взбунтовавшемуся Верховному Совету России стали фактически победным салютом в честь свершившейся Великой бюрократической революции. Великой потому, что почти во всех бывших союзных республиках они тоже победили. Это были уникальные, неизвестные ранее человечеству чиновничье-криминальные революции. Утвердившийся в стране строй кто называл паханатом, кто – номенклатурным феодализмом…

Победившая бюрократия легко справилась с недавними властителями дум. СМИ, или четвертая власть, как любили называть себя журналисты, хотя это власть гражданского общества, а его нет и оно не предвидится в нынешней России, с легкостью, как пучки редиски, были раскуплены новыми богачами, которых теперь называли олигархами. Свобода слова в электронных СМИ и высокотиражных бумажных изданиях фактически постепенно превращалась в историческое понятие. Но если вы читаете эту статью, то свобода слова все же у нас наличествует.

Часть прозападной интеллигенции кинулась заискивать перед власть приватизировавшими, что драматург В.Розов презрительно назвал холуяжем. Патриотически настроенные литераторы и деятели искусства были обречены на молчание, поскольку в условиях всеобщей коммерциализации могли выживать лишь авторы низкопробного чтива, «дефективов», порнухи, боевиков, триллеров и т.п. поделок. Толстые журналы, выходившие недавно тиражами в несколько миллионов, стали печататься в количестве нескольких тысяч экземпляров. Художественная интеллигенция превратилась в самую бесправную часть российского общества – почти за два десятилетия так называемой «демократической» власти так и не были приняты законы о гарантиях свободного художественного творчества, о творческих союзах, о фондах творческой интеллигенции. Бывшие властители дум оказались как бы вне закона, без каких-либо профессиональных и социальных гарантий, почти все творческие союзы был раздроблены, их общее имущество разворовано или незаконно приватизировано.

Отделяя подлинно художественную литературу от государства, духовности и нравственности народа, превращая ее в необязательный предмет в точки зрения ЕГЭ, не упоминая в своих посланиях литературу и искусство, творческую интеллигенцию, власть предержащие не осознают, какую они совершают трагическую ошибку. Возможно, им попались школьные учителя, воспитывавшие ненависть к литературе, и будущие властители с юных лет не поняли и не могли понять, что представляет собой литература в России. Не исключаю, что это опасение режима пригреть на государственный кошт своего могильщика. Как известно, русская литература возникла по недосмотру начальства, поэтому у него появилась надежда, что теперь по его недосмотру она и окочурится?

Недавно правительство кинуло творческим союзам кость — 80 миллионов рублей в год. Тем, кому за 70 лет, особо нуждающимся, отмеченным звания народных артистов или художников. Званий народных писателей, кстати, на общероссийском уровне нет — и правильно, таковыми становятся не по приказу властей, а исключительно по причине народного признания. Вместо создания художественной интеллигенции нормальных условий для реализации таланта — подачка, напоминающая пенсионную добавку, которую старики дружно отсылали назад Кремлю.

Не устаю повторять: в России литература никогда не была fiction, выдумкой, вымыслом как на Западе, а общегосударственным делом. За фикцию не казнили бы и не отправляли в тюрьмы. Евтушенко прав: у нас поэт больше чем поэт. Литература была воспитателем народа, учила различать что такое хорошо, что такое плохо. Общие представления о жизненных явлениях и оценки типических героев служили общим знаменателем для миропонимания, а это способствовало превращению населения в народ и нацию. Литература не только основа многих искусств, но и нравственный, духовный фундамент общества. Но в тоже время наша литература, даже самая реалистическая, была идеалистической, исходила из идеальных представлений о добре и зле, а они оказывались недостижимыми в реальной жизни. И косвенно порождала разочарование, нигилизм и даже цинизм.

Но этот ее родовой изъян ничто по сравнению с нынешним нравственным обвалом общества, его раскультуриванием и расчеловечиванием, которые являются результатом пропаганды насилия и жестокости, агрессивного индивидуализма, идеализации криминальной среды, наживы и успеха любой ценой, «красивой» жизни, в которой духовность, благородство, мораль, сочувствие словно выжжены напалмом. Общество, состоящее на десять процентов из мечтавших на школьной парте о карьере бандитов и валютных проституток, обречено на самоистребление. Так что придется власть предержащим, хотя бы в силу собственного инстинкта самосохранения, возвращаться самим и возвращать общество к проверенным духовным и нравственным ценностям. Есть тут у нас нечто особенное?

Несомненные особенности наши – огромные территории, богатейшие сырьевые запасы, на которые зарятся многие «друзья», холодный климат, который почему-то не особенно учитывают ни наши властители, ни их забугорные партнеры. У нас транспортные расходы во много раз больше, чем в любой европейской стране. На производство животноводческой продукции мы вынуждены расходовать в 3-5 раз больше корма, чем в Европе. Поскольку у нас на большей части страны в году почти 12 месяцев зима, а остальное лето, то нам нужно жить и работать в теплых помещениях, обзаводиться кучами теплой одежды и обуви. Поэтому внедрять у нас общеевропейские стандарты, а их навязывает нам ВТО, это все равно, что приговорить к смерти российскую экономику. Она и без ВТО больше мертвая, чем живая.

И кризис у нас явно с особенностями. Он у нас тоже мировой, чему кое-кто даже рад, дескать, «приобщились», но он может в силу эгоизма и невменяемости нынешней «элиты» легко превратиться и в моровой. В России гораздо виднее, что это кризис мировоззренческий, нравственный, духовный, кризис культуры в самом широком смысле, свидетельство никудышности нынешней модели мироустройства и хозяйствования. (Плюс к этому в России — кризис нынешней модели государства, управления, системы хозяйствования). И что болезнь эта хроническая и запущенная, на излечение уйдут годы и годы. Как ни странно, от России оно во многом зависит – нет в мире такой страны, за исключением нескольких бывших союзных республик, которая бы на своем опыте испытала «прелести» всех известных человечеству политических систем, мировоззрений и экономических моделей.

Вообще много было у нас чего особого. Например, опричнина, от слова опричный, то есть особый, особые совещания, отделы, особисты, особые армии, укрепрайоны и даже особые военные округа. Предостаточно у нас и нынче особенностей, особ и особей, особняков и особиц…

Как видим, особенности российского пути – только отчасти некие константы, а все остальные — подвижные, изменяющиеся, как и сама жизнь. Поэтому адекватное их восприятие – непростая проблема общества, что, не сомневаюсь, продемонстрирует комментарии на эту статью. Еще сложнее проблема адекватности у власть имущих, которые обязаны такими быть в силу своего положения. Одним из способов гарантий адекватности, по моему мнению, является стремление государственных деятелей не вести дело к самоизоляции, но и не ломать страну через колено, не навязывать силой ей ни самого новейшего и эффективного за бугром ноу-хау, ни хваленного сэконд-хенда, а вовремя замечать возникающие в своей стране благотворные тенденции и настраивать на них поддержку государственную машину. Повышать у нее чуткость на общественные проблемы и способность незамедлительно реагировать на них, а не давить этой машиной тех, кто не позволяет помешивать ложечкой пустую воду в стакане и приговаривать при этом: «Сладко, сладко…»

Вычитал статью и, увы, подумал: да что же это такое – особый путь России?