Часть 8

Справка. Я не люблю русскую классическую литературу ( хотя читаю запоем, делать-то всё равно нечего). Я не особо увлекаюсь живописью русской школы 19 века. Да и театр мне по барабану. В том виде, в котором мне его навязывают. Всё та же бесконечная русская классика. Но! Я научилась отменно притворяться и мастерски врать. Представляю, как бы взвыла моя эстетствующая родительница, если бы узнала, что наиболее ожидаемый мною момент театрального действа — это окончание спектакля. Ха, тире, ха, тире, ха!

А, ну, да! Она же до сих пор всем с умилением рассказывает, как я плакала в глубоком детстве,

Справка. Я не люблю русскую классическую литературу ( хотя читаю запоем, делать-то всё равно нечего). Я не особо увлекаюсь живописью русской школы 19 века. Да и театр мне по барабану. В том виде, в котором мне его навязывают. Всё та же бесконечная русская классика. Но! Я научилась отменно притворяться и мастерски врать. Представляю, как бы взвыла моя эстетствующая родительница, если бы узнала, что наиболее ожидаемый мною момент театрального действа — это окончание спектакля. Ха, тире, ха, тире, ха!

А, ну, да! Она же до сих пор всем с умилением рассказывает, как я плакала в глубоком детстве, когда заканчивался фильм. Для неё — это свидетельство исключительной духовности её чада. До сих пор своими восторженными мозгами не может сообразить, что орала я по одной простой причине. Не хотела из надышенного тепла кинозала выползать снова в промозглую хмарь ненавистного города.

О, да! Играть я умела уже тогда. Видимо, появилась на свет с врождённым чувством лицедейства и двуличия. Хотя, маман с упорством идиота доказывает и мне, и себе, и окружению, что раньше меня родилась моя лень. Пожалуй, единственное, в чём она права. Я — патологически ленива. И что? А если мне не хочется убирать комнату? Нет, тут же бухтят с двух сторон. Это тот случай, когда в процесс воспитания вмешивается папенька. Выползает из света идеальных отношений ушедших веков в мою, кстати, и не такую уж захламлённую комнату. И начинается! Ты должна. Ты обязана. Если тебе не хочется, ты должна заставить себя. Сделать через не могу… Я что, Рахметов что ли? На гвоздях должна спать, как это делала моя маменька, начитавшись галиматьи Чернышевского? Или эту дурацкую математику учить, в которой я ни бельмеса не смыслю? Угу, бегу уже по синусоиде. Оборжёшься! Я тут недавно папашкин табель за девятый класс нашла… Ну-ну!

Господи! Kак они мне надоели своими нотациями! Как меня достала эта постоянная бесконечная трепотня о вечном и нужном! Как мне осточертели эти еженедельные посиделки всей их рефлексирующей богемы с их страданиями по своим загубленным, непризнанным талантам!

И маменька краше всех! Ах, театр! Ах, живопись! Ах, музыка! Ах, литература! Классика, классика, классика… Бренность бытия, мещанство быта…Ещё раз три раза ХА через тире. Квохчет, а сама себе такие туфли из Москвы привезла, что вся её артистически- музыкальная братия челюсти на пол уронила.

Eсли бы она внезапно умерла, её туфли достались бы мне.

Дочь самоубийцы

Это я, твоя девочка.

Родная моя, кто сказал твоей дочери, что жизнь дана только для радости и счастья? Ты помнишь, кто это сказал?

Сколько всего было пережито… И слезы от моей первой «несчастной» любви, и совместные творческие победы, и долгие ночные разговоры, когда мы с тобой часами бродили по старому городу и болтали, болтали, болтали обо всём на свете. И ссоры, конечно…

Мы с тобой больше, чем мама и дочь. Помнишь, как ты гордилась мной? Только твоя девочка ездит верхом, как настоящая амазонка! Только твоя малышка танцует лучше всех…Только она читает книги не в инете, а в библиотеке. Только она смотрит фильмы, заставляющие думать, а не тупо гоготать…Только с твоей «ребёнкой» можно говорить на все темы — запрещённых нет!

Ты говорила: «Детка, ты самая лучшая в мире. Я никогда тебя не предам!» И я верила тебе. А ещё ты говорила : «Я никогда не покину тебя. Я всегда буду рядом». И я верила тебе. Я тебе верила!

Знаешь, как можно «помертветь»? Я тоже не знала. Это когда миллионы ледяных игл пронзают всё твое существо! Омертвение. Мозг отключен. Я умерла. Мгновенно…И никто этого не заметил.

Одна единственная мысль, пробивающаяся сквозь толщу льда, всё-таки напоминающая, что я умерла не до конца. Это не ты. Люди ошиблись. Не может быть, чтобы это была ты. Ты обещала. Ты никогда не обманывала меня. Они перепутали. Не может быть, чтобы это была ТЫ!!!

Вижу ТВОЁ опрокинутое лицо в обрамлении волос, которые я накручивала на палец, когда засыпала. А ты пела мне японские колыбельные и гладила по голове. Теперь Я машинально глажу тебя по голове и пою ТЕБЕ колыбельную.