Часть 8

Она сидела в низком кресле, а над ней возвышался отец.

— У меня было достаточно времени подумать, пока я сидел взаперти в библиотеке. Я принял решение рассказать тебе кое о чём. Затем я выбил дверь. Ты не догадалась, что здоровый мужик может запросто взломать простенькую дверь. Это снаружи башни они дубовые, а внутри – старые, рассохшиеся и на ржавых петлях.

Наста сидела не меняя позы. Отец отошёл от неё на пару шагов. Взял табурет, уселся на него, скрестив на груди руки и широко расставив ноги.

— Хе. Ты знаешь меня заросшим до самых глаз, с бородой

Она сидела в низком кресле, а над ней возвышался отец.

— У меня было достаточно времени подумать, пока я сидел взаперти в библиотеке. Я принял решение рассказать тебе кое о чём. Затем я выбил дверь. Ты не догадалась, что здоровый мужик может запросто взломать простенькую дверь. Это снаружи башни они дубовые, а внутри – старые, рассохшиеся и на ржавых петлях.

Наста сидела не меняя позы. Отец отошёл от неё на пару шагов. Взял табурет, уселся на него, скрестив на груди руки и широко расставив ноги.

— Хе. Ты знаешь меня заросшим до самых глаз, с бородой по грудь. Ты могла видеть только нос и глаза. Теперь посмотри. Внимательно посмотри. Посмотри на это гладковыбритое лицо! Ну!… Молчишь. Когда-то я не был мужем твоей матери, я был её отцом.

— А где мой отец?

— Я – твой отец! Ты что, не поняла? Я, я – твой отец! И её отец! Понятно?! – он почти кричал.

Наста сразу вспомнила о листке из блокнота.

— Её было четырнадцать, когда я разглядел в ней женщину. Моя первая жена — твоя бабка, к тому времени скоропостижно умерла. Я остался с девчонкой на руках. Так вот, с четырнадцати лет моя дочь стала мне второй женой. Я забыл, что она дочь, потому что видел в ней только женщину. Не знаю, помнила ли она, что я – её отец. Даже если б и помнила, ничего не смогла бы сделать – у меня всегда был наготове кулак. Чтоб люди в деревне не досаждали, я увёз её сюда, на край света. Мы поселились здесь, как муж и жена. Я обожал её тело. Оно так заводило меня, что большую часть времени мы проводили в постели. Если б твоя мать не замолчала внезапно, мы могли бы стать счастливой парой. Потом она забеременела.

Наста подумала, что океан выполнит сегодня свою миссию.

— Я сбрил бороду, чтобы ты смогла мне поверить. Мы очень похожи с ней… А теперь ты становишься шикарной женщиной, – безбородый отец улыбнулся правым краем губ. Эта кривая усмешка напугала Насту ещё больше — она напряглась и вдавилась в кресло, как сжатая пружина.

— Иди ко мне.

— Зачем? Что ты будешь со мной делать?

— Буду любить тебя.

— Ты меня никогда не любил.

— А сейчас начну любить. Иди сюда.

— Я — твоя дочь.

— Ну и что. Твоя мать тоже была мне дочерью.

— Я – твоя внучка.

— Не смеши меня, Настэле, — отец встал с табурета.

— Хорошо, — быстро произнесла Наста, — пошли на скалу.

— В такую погоду?

— Ты любишь шторм.

Отец вожделенно смотрел на дочь:

— А что? Неплохая идея! Пошли!

*

«Я убью его! Убью!», — как заклинанье мысленно повторяла Наста. Терзаемые шквальным ветром, они поднялись на скальную гряду. Здесь не за что было ухватиться – пустое плато, и им пришлось держаться друг за друга. Стоял такой гул, что не слышно было собственного голоса.

— Раздевайся! – прокричал Насте в ухо отец.

— Хочу под брызги! – в ответ закричала дочь.

Они переместились ближе к волнам. Ливень из брызг обрушивался на них.

Отец уже расстёгивал Настину блузку, когда она с силой начала толкать его к самому краю скалы.

— Ты что?!! Ты что делаешь, девонька?!!! – выкрикнул отец и развернулся так, что Наста оказалась спиной к океану.