Часть 7

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один почтенный старец. И было у него три сына. Дураков среди них не водилось, а все как один радовали отца умом и сообразительностью.

Настала им пора жениться. Выдал сыновьям удалым батюшка стрелы и велел пустить их в разные стороны. Куда упадет стрела, там и жену себе искать.

Первым, понятное дело, выстрелил старший сын. И упала его стрела на боярский двор, а подняла ее боярская дочь. Очень уж ей приглянулся удалец-молодец и согласилась она за него замуж идти. Отец ее, боярин думский, не пришел в восторг от выбора

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был один почтенный старец. И было у него три сына. Дураков среди них не водилось, а все как один радовали отца умом и сообразительностью.

Настала им пора жениться. Выдал сыновьям удалым батюшка стрелы и велел пустить их в разные стороны. Куда упадет стрела, там и жену себе искать.

Первым, понятное дело, выстрелил старший сын. И упала его стрела на боярский двор, а подняла ее боярская дочь. Очень уж ей приглянулся удалец-молодец и согласилась она за него замуж идти. Отец ее, боярин думский, не пришел в восторг от выбора дочери. Попытался было он счастье молодое разрушить своим твердым боярским отказом, но доченька его единственная, лебедушка белая, ноженьками как затопала, рученьками замахала да в крик такой ударилась, да слезами все новые мебеля забрызгала. Отец ее и пошел на попятный, так как в одиночестве удар на себя принял (боярыня его в оно время в опочивальне с компрессом на голове лежала в нервном припадке), и не выдержало сердце отцовское, потому как не железное. Взял он с молодца слово, что тот обучение на знатного боярина пройдет и серьезным делом каким-нибудь займется, что ли диссертацию мудрую напишет али в иноземном посольстве должность солидную займет. И обещал посодействовать, дабы в обучении не особенно трудно пришлось зятьку. Со стонами и плачем: «Для того ли тебя голубку холили и лелеяли, чтоб за первого встречного отдавать!», – все же сыграли свадьбу богатую, и подарил боярин думский молодым палаты белокаменные да экипаж самобеглый. Так и стали они жить-поживать (правда, под строгим боярским присмотром) и добра наживать (хотя и так, честно говоря, девать уж некуда было).

Следом пустил свою стрелу средний брат, и упала стрела на купеческий двор. Подняла ее купеческая дочь, и, узрев претендента на свою ручку, так и бросилась ему сама на шею. И то сказать, красавец-то был жених новоявленный. Да и он тоже не кочевряжился, так как дочь купеческая собою весьма лепа оказалась: локоны по плечам белым сбегают, зубы жемчужные в улыбке сверкают, ну и статями уж очень от природы щедро одарена.

Отец ее, купец более чем состоятельный (он же себя предпочитал именовать модным буржуйским словом «бизнесмен», «деловой человек», стало быть, по-нашему) затылок мощный лапищей помял, губами сочными почмокал да хлопнул ладонью по столу:

– А и ладно! – Молвил. – Ты, я вижу, хлопец удалой, физически, значит развитый – женись! Внуки здоровыми да бойкими, глядишь, выйдут. Больше всего я боялся, что кровинушка моя ненаглядная найдет себе задохлика какого или того пуще, – купец истово перекрестился на старинную икону, на крупном аукционе специально для нового терема купленную, – спаси Боже, поэта али еще какую натуру тонкую, художественную! – Он с подозрением оглядел потенциального зятя:

– А ты, часом, стишками-то не балуешься? Не пописываешь?

– Что вы, батюшка! – Почтительно молвил молодец. – Я их даже и не читаю!

– Ежели в дело возьму, будешь работать, как положено? – Строго спросил купец.