Часть 4

Но не знал, где она живет. Спросить адрес у ее подруг постеснялся. Положение было безвыходным. Но любовь изобретательна — он написал ей письмо, не называя, конечно, своего имени. Дал адрес своего друга, который жил в Харькове, и написал ему, чтобы тот не удивлялся, если придет от нее ответ.

   Она ответила. Благодарила за заботу и внимание, просила не преувеличивать размеры несчастья — всего-то небольшая трещинка. Она удивилась, когда подруги принесли из техникума ей письмо, но если у неизвестного молодого человека возникнет желание написать еще, то лучше всего писать на домашний адрес. И сообщала его!

   Чубуков

Но не знал, где она живет. Спросить адрес у ее подруг постеснялся. Положение было безвыходным. Но любовь изобретательна — он написал ей письмо, не называя, конечно, своего имени. Дал адрес своего друга, который жил в Харькове, и написал ему, чтобы тот не удивлялся, если придет от нее ответ.

   Она ответила. Благодарила за заботу и внимание, просила не преувеличивать размеры несчастья — всего-то небольшая трещинка. Она удивилась, когда подруги принесли из техникума ей письмо, но если у неизвестного молодого человека возникнет желание написать еще, то лучше всего писать на домашний адрес. И сообщала его!

   Чубуков не верил своему счастью: нет, это было немыслимо! Если бы не тот неизвестный парень, помчался бы в Чугуев, нашел дом, постучался, а там — что будет…

   Наконец-то она появилась в техникуме. Утром Чубуков, как всегда на посту, видел, как, окруженная подругами, она шла на костылях к учебному корпусу. Он сбежал вниз, на первый этаж — Рита, раскрасневшаяся, еще более красивая, виновато улыбалась, спускаясь в полуподвальное помещение, в раздевалку. Ему показалось, что она взглянула на него так, будто догадываясь, кто пишет ей.

   Потом он радовался, что ей сняли гипс. Потом пришла без костылей, с одной палочкой, а потом и без нее — и счастью Чубукова не было предела.

   Он продолжал ей писать, теперь уже нередко в стихах. Она отвечала. Пришло время, когда он понял, что зашел слишком далеко, — было заметно, что Рита часто пристально смотрит на ребят, стараясь найти того, кто присылает письма. Нужно было назвать себя — не мог же он выглядеть в ее глазах трусом. Ни на что другое он не рассчитывал, она продолжала встречаться с каким-то Виктором, и ему написала об этом. Нужно было лишь назваться и выйти из игры.

   Недели за две до летних каникул он решился. Рита, еще прихрамывая, спускалась после какого-то экзамена по лестнице с третьего этажа. Чубуков пошел навстречу, не доходя нескольких ступенек до нее, остановился, сказал:

   — Здравствуйте, Рита. Меня зовут Игорь Чубуков. Это я иногда посылал письма…

   — Вы? — удивилась она и растерялась.

   — Я. Если можете, извините, пожалуйста.

   — За что… Вы писали очень хорошие письма и очень хорошие стихи.

   — До свидания.

   -До свидания, — сказала она.

   После этого Чубуков не стоял в холле второго этажа и старался не попадаться ей на глаза. Если деваться было некуда, он здоровался с ней и тут же уходил куда-нибудь Все было кончено.

   Занятый воспоминаниями, Чубуков не заметил, как въехал в Кочеток. Вот и спуск, мост через речушку, подъем, направо остается церквушка, где-то за ней, внизу — Донец. Проехав метров двести по прямой, широкой и зеленой улице поселка, Чубуков остановился у ворот техникума. От них вела бетонная дорожка к учебному корпусу, упиралась в крыльцо.

   Чубуков оставил машину у ворот и, оглядываясь по сторонам, узнавая и не узнавая огромные, тенистые каштаны, серебристые ели, выросшие у серых стен трехэтажного здания, плакучие ивы и рябины, которых раньше, кажется, здесь не было, пошел в прохладную липовую аллею дендропарка.