Часть 33

Её нужно рассчитать, заложить необходимую марку стали, определить закалку, и глубину, не ошибиться в размерах. Завтра червяк… Допуски, посадки, обработка поверхностей деталей и всё это нужно выполнять точно без ошибок, потому что ошибка конструктора выливается в ошибку: токаря, фрезеровщика, шлифовщика, термиста, а в целом получается брак. За который бьют однозначно конструктора, потому что он выполнил чертёж, по которому работала группа рабочих, а если это большая партия продукции, то дело может дойти даже до увольнения. Вот почему работа конструктора, это тяжелейший умственный труд, психические нагрузки и головные боли. Я очень тяжело осваивал эту специальность, наверное, это все равно, что научиться

Её нужно рассчитать, заложить необходимую марку стали, определить закалку, и глубину, не ошибиться в размерах. Завтра червяк… Допуски, посадки, обработка поверхностей деталей и всё это нужно выполнять точно без ошибок, потому что ошибка конструктора выливается в ошибку: токаря, фрезеровщика, шлифовщика, термиста, а в целом получается брак. За который бьют однозначно конструктора, потому что он выполнил чертёж, по которому работала группа рабочих, а если это большая партия продукции, то дело может дойти даже до увольнения. Вот почему работа конструктора, это тяжелейший умственный труд, психические нагрузки и головные боли. Я очень тяжело осваивал эту специальность, наверное, это все равно, что научиться говорить на китайском или японском языке. А ведь научиться говорить, значит научиться думать на этом языке, так и в работе конструктора. Один инженер-конструктор мне как-то сказал: «Вот что, Юра, ты, когда выполняешь чертеж детали, представляй что, ты ее изготавливаешь сам на станке. Вот у тебя металлическая болванка, начинай мысленно выполнять токарную обработку, делай и черти, окончил токарную работу, переходи на фрезеровку, сверловку, не забудь оставить припуски на шлифовку. Сырую деталь не поставишь в работу, значит, ее нужно закалить, мысленно неси ее на ТВЧ и все это вычерчивай, короче говоря, ты должен быть одновременно токарем и фрезеровщиком, сверловщиком, шлифовщиком, термистом и даже сборщиком. Только тогда ты можешь отдавать свой чертеж в работу». Когда я понял это, стало легче. Вычерчиваешь деталь, доходишь до сверловки и понимаешь, что не сможет технологически сверловщик выполнять задаваемые мной на чертеже отверстия, тут приходится изготавливать необходимую оснастку. Постепенно я начал овладевать этой наукой и очень гордился этим. Меня возмущало, когда непросвещенные люди говорили мне: «Вот ты работаешь чертёжником, ну что тут такого?» Я всегда говорил этим людям: «Поймите, я не чертёжник, а конструктор. Чтобы работать чертёжником ума большего не надо, главное набить руку, а конструктор должен понимать работу всего производства, его технологию, мало уметь чертить, нужно ещё многое знать». И я учился, набирался опыта.

Завод им. Петровского был порождением той социалистической системы, а раз сама система была слабой, то и завод, работающий в этой системе, не мог быть сильным. Не мог выйти за рамки своих возможностей и поэтому выпускал, как правило, продукцию, в которой нуждался только бывший СССР. Некоторые руководители, так сказать, горячие головы, выступая на собраниях, бездумно говорили, работая на публику, о том, что завод может, и будет выпускать продукцию, чуть ли ни на уровне мировых стандартов. Что люди, работающие в заводе, будут жить очень хорошо и что для этого нужно только, чтобы руководству завода не мешали. Я же понимал, что все это –

бред. Не возможно внутри слабой и несовершенной системы построить цветущее производство. О каких мировых стандартах может идти речь, если почти всё оборудование дышит на ладан? Если нет передовых технологий и новых высококлассных разработок.