Часть 21

— Сейчас, мам, принесу, — сказал я и, прихватив с собой связанные за горлышки две бутылки молока, пошёл в колок. Там в низинке был выкопан небольшой колодец, которым мы пользовались из года в год, время от времени подчищая дно. Вода в нём, настоечная на корнях трав, была желтовато-чайного цвета, но прозрачная и всегда холодная; на сучке берёзы, висел старый чайник без крышки. Донышком я разогнал по краям напавшие в колодец листья и зачерпнул воды. Напившись до ломоты в зубах прямо из носка, я опустил бутылки с молоком в колодец, чтобы охладились к обеду, и пошёл обратно.

— Сейчас, мам, принесу, — сказал я и, прихватив с собой связанные за горлышки две бутылки молока, пошёл в колок. Там в низинке был выкопан небольшой колодец, которым мы пользовались из года в год, время от времени подчищая дно. Вода в нём, настоечная на корнях трав, была желтовато-чайного цвета, но прозрачная и всегда холодная; на сучке берёзы, висел старый чайник без крышки. Донышком я разогнал по краям напавшие в колодец листья и зачерпнул воды. Напившись до ломоты в зубах прямо из носка, я опустил бутылки с молоком в колодец, чтобы охладились к обеду, и пошёл обратно.

— Ну что, мам, плеснуть на них?

— Колька, не вздумай! – вскрикнула Зина, сдёргивая с лица косынку. – Уши надеру! — Затем гибко потянулась, вскочила на ноги и растолкала Тоню. — Вставай, сестричка, вставай! Не дают бедным, несчастным девушкам сны досмотреть.

Попив воды, они плотно обвязали головы белыми косынками, чтобы в волосы не набилась сенная труха, и стали похожи на колхозниц из кинофильма «Трактористы».

Ещё вчера мы наметили, где будет стоять стог и там соорудили самую большую копну, да и другие копны постарались поставить поближе. Мама хотела взяться за вилы, но Зина тут же их отобрала.

— Ещё чего не хватало! – прикрикнула она. — Без тебя управимся. Ты лучше подгребай за нами.

Прикинув, каким по объёму должен быть стог, я черенком вил прочертил приблизительную окружность. В этом деле я уже достаточно поднаторел, глазомер у меня был неплохой, и стожки получались аккуратными и красивыми.

— За черту сено не валить, — наказал я девчатам на всякий случай.

— Мам, что-то Колька у нас стал много командовать в последнее время, — подмигнув Тоне, сказала Зина.

— Вот увидишь, Зина, когда он вырастет, обязательно начальником будет, — поддакнула ей сестра. — Сейчас он тренируется.

— А над вами не командовать – толку не будет, — посмеиваясь, сказала мама. – Погоняй их, Коля, погоняй, а то совсем от рук отбились.

Мама, конечно, шутила: ни Зину, ни Тоню, ни меня — подгонять нужды не было. Мы давно были приучены к любой работе и никогда от неё не бегали. Всё привыкли делать сами. Хорошо ли плохо, но сами. А иначе нам было просто не выжить. Да разве мы одни такими были…

Работа спорилась, каждый из нас знал, что нужно делать и, примерно, часам к двум пополудни сметали больше половины стога. Оставалось самое главное и трудное – завершить его и поэтому решили, немного перекусить и отдохнуть. Хлеб, молоко, яйца, молодая картошка в мундире да малосольные огурчики – вот наш постоянный, говоря по-военному, полевой рацион.

Отобедав, мама с девчонками прилегли на сене, а мне не лежалось, и я решил пройти в колок и посмотреть, нет ли грибов. Но и в глубине его было сухо, под ногами трещали ломкие сучья, а прошлогодняя листва издавала жестяные звуки. Паутина липкой сетью тянулась от ветки к ветке, и мне постоянно приходилось смахивать её с лица. Сейчас бы теплого обложного дождичка дня на два, подумал я, тогда бы и грибы пошли, а то с середины июля не выпало ни капли. Кроме нескольких поганок и двух червивых подосиновиков-перестарков, я ничего не нашёл. Ну, да и Бог с ними, нам бы с сеном управиться, а грибы ещё нарастут.

После отдыха я воткнул в стог вилы, опираясь на них, забрался наверх и начал, как можно плотнее, уминать сено ногам. Не утрамбуешь — осенние затяжные дожди прольют стог насквозь и тогда все наши старания пойдут насмарку.

Трудная работа метать стога, как, впрочем, любая другая, но она становится даже весёлой и задорной, если её делаешь с желанием. А желание у нас сегодня било через край – вот сметаем последний стожок и сенокосу конец! Зина с Тоней, подхватывая на вилы с длинными черенками охапки сена, начали закидывать их к моим ногам, каждый раз предостерегая меня от острых рожков звонкими криками: «Колька, поберегись!». Темп они взяли быстрый, и я едва успевал подхватывать душистые вороха и растаскивать по всей окружности стога.

— Вы мне так парня запалите! – покрикивала на них мама.