Часть 2

Наверное, сразу после смерти, души не улетают в рай. Я не утратил способность чувствовать. Мне стало стыдно. Да, я подлец. Признаю. Взял у друга огромный заём под проценты и умер. А незадолго до сегодняшнего скорбного события купил новый «Мерседес». Через неделю после покупки разбил его. Застраховать не успел. Потом захотел оборудовать личный кабинет. Присмотрел мебель старинную, дубовую. Переплатил хозяевам немало. Кабинет знаменитого писателя. Завтра должен был ехать за мебелью в Репино. Хотел сделать жене сюрприз и не говорил ей, чей кабинет и откуда. Заплатил вперёд – решил застолбить, чтоб не досталось другому покупателю. Теперь ни мебели, ни денег. По

Наверное, сразу после смерти, души не улетают в рай. Я не утратил способность чувствовать. Мне стало стыдно. Да, я подлец. Признаю. Взял у друга огромный заём под проценты и умер. А незадолго до сегодняшнего скорбного события купил новый «Мерседес». Через неделю после покупки разбил его. Застраховать не успел. Потом захотел оборудовать личный кабинет. Присмотрел мебель старинную, дубовую. Переплатил хозяевам немало. Кабинет знаменитого писателя. Завтра должен был ехать за мебелью в Репино. Хотел сделать жене сюрприз и не говорил ей, чей кабинет и откуда. Заплатил вперёд – решил застолбить, чтоб не досталось другому покупателю. Теперь ни мебели, ни денег. По договорённости с издательством я принялся писать очередной роман. Начал первую главу. А из всего, взятого в кредит, осталось несколько тысяч долларов, припрятанных в надёжном месте, о котором Шура понятия не имеет. А всё остальное прошляпил. Она говорила мне об этом, когда мы несколько часов назад ссорились, но тогда я упрямо опровергал все обвинения.

Шура плакала и проклинала меня. Стало обидно. Я всё же умер, а об умерших плохо не говорят. Видимо, супруге это правило неизвестно. Она покинула ванну и отправилась на кухню сообщать по телефону о случившемся. Я никак не мог отделаться от обиды. Она совсем не любит меня. Вместе мы прожили двадцать три года и никогда не думали о разводе. У нас не было детей. Я умолял жену прерывать беременности. Мне нужно было без помех закончить университет. Потом у Шуры не получалось беременеть.

Супруга прошла из кухни в спальню, захватив с собой телефон. Я отправился следом. Она легла на постель поверх одеяла, закрыла глаза и прерывисто вздохнула. Хотел подсесть к ней на кровать, но что-то стало со мной происходить. Я почувствовал необычайную лёгкость, и приблизиться к кровати не удалось.

Какой-то силой я был вознесён в неведомое мне простанство. Я находился в центре круга. Передо мной, двигаясь по этому кругу, предстали явные сцены из жизни людей. Увидел жену, пытающуюся уговорить санитаров забрать труп из ванной. Те не соглашались без дополнительной платы. Столько денег у Шуры не было. Пока она по телефону пробивала бесплатную доставку трупа в морг, прошло два дня. Из-за вони в квартире невозможно было находиться. Шура ночевала у соседки, которая одолжила ей денег на кремацию. В крематорий вместо ожидаемых пятидесяти восьми человек пришло только десять. После сожжения тела все быстро разошлись. Никто не предложил вдове свою помощь. Шура вышла из крематория с урной в хозяйственной сумке. Возвращаясь домой и проходя мимо мусорных баков, сунула урну под крышку одного из них.

Она звонила в издательства, которые публиковали мои книги. О переиздании не могло быть и речи – не тот уровень. Через несколько дней пришёл друг-заимодавец и потребовал срочный возврат долга. Он назвал сумму в полтора раза превышающую фактический заём. Слёзы и причитания Шуры не пронимали его. Я увидел, как в счёт оплаты долга была продана квартира, мебель и все ценные вещи. Этого не хватило заимодавцу, хотя фактический долг с процентами был уже оплачен.