Часть 1

Объяснение на Шипке  

   За два дня до вылета в Софию, когда все формальности, связанные с поездкой, остались позади, а билет на самолет лежал у Валентина Орлова в кармане, он созвонился с болгарскими коллегами и попросил забронировать место в гостинице. Его спросили, где бы он хотел остановиться. По вашему усмотрению, ответил Орлов, если можно, то в «Европе» — там он жил, когда приезжал в составе делегации. «А другарь Сережа приедет?» — поинтересовались болгары. Нет, не приедет, ответил он, как бы между прочим, по возможности равнодушным тоном, но когда болгары на том конце провода, выхватывая друг у друга

Объяснение на Шипке  

   За два дня до вылета в Софию, когда все формальности, связанные с поездкой, остались позади, а билет на самолет лежал у Валентина Орлова в кармане, он созвонился с болгарскими коллегами и попросил забронировать место в гостинице. Его спросили, где бы он хотел остановиться. По вашему усмотрению, ответил Орлов, если можно, то в «Европе» — там он жил, когда приезжал в составе делегации. «А другарь Сережа приедет?» — поинтересовались болгары. Нет, не приедет, ответил он, как бы между прочим, по возможности равнодушным тоном, но когда болгары на том конце провода, выхватывая друг у друга трубку, передавали и передавали приветы Сергею Иванову, он, не готовый к такой лавине уважения к своему другу, растерялся.

   Вообще Сергей непостижимым образом всегда и везде обращал на себя внимание, он легко нравился, хотя с людьми сходился трудно, к нему тянулись и, конечно же, искали его дружбы. Между тем Сергей принадлежал к молчунам, но это не мешало ему быть остроумным, и если он говорил, больше всего на свете презирая пустобрехов, то непременно что-то дельное, важное и оригинальное. Внешне он походил на увальня, на этакого провинциального недотепу-простачка с толстогубой, доброй улыбкой, если бы не его острые и быстрые глаза…

   Особое уважение болгар к Сергею объяснялось легко — его прадед служил в Фанагорийском полку, который сражался с турками на болгарской земле. В Болгарии он влюбился в сестру милосердия, примчавшуюся из Нижнего Новгорода спасать братьев славян, здесь обвенчался с нею и здесь погиб. Его рота стояла на Шипкинском перевале, в лютые  морозы русские солдаты бросали вниз, на неприятеля, мерзлые трупы погибших товарищей, и ротный командир после смертельного ранения пожелал разделить участь своих солдат и попросил удостоить его этой великой чести. Молодая вдова с дедом Сергея во чреве вернулась в Нижний, родители простили самовольщицу и ослушницу, коль она вдова героя…

   Болгары во время совместной работы оценили ум и талант Сергея, о своих же предках он рассказал им после посещения Шипки, когда работа была завершена. Да и то признался одной Миряне, а уж от нее узнали другие, кто с ним работал. Орлову стало известно о родословной Сергея, пожалуй, позже всех, год назад, когда они перед расставанием проговорили всю ночь…

   Женщины Сергея почему-то остерегались. В их любимцах он ходил, но вряд ли был когда-нибудь любимым, прекрасный пол отпугивали от Сергея его сила и энергия, направленная отнюдь не в сторону основательного и крепкого семейного счастья. Видимо, ненадежность Сергея, с чисто женской точки зрения, доставила ему немало горьких минут — женщины практичнее мужчин, и уж они-то хорошо чувствовали разницу между умом Сергея и отсутствием у него житейского здравомыслия. Он вполне олицетворял собой для них весьма тревожное, непредсказуемое и нетвердое будущее. Кто знает, может, как раз прекрасный пол больше всех и ошибался в нем.

   Когда приветы Сергею пошли на убыль, Орлов обнаружил, что он не молчал, а повторял механически: спасибо, спасибо, спасибо…