Мифология оказывалась новым поэтическим опытом, в котором дух просвечивает сквозь форму, душа сквозь тело. Об этом чуде взаимопроникновения Шлейермахер писал так: «. Я лежу на груди бесконечной вселенной: в это мгновение я сам ее душа, ибо в себе я чувствую ее силу и бесконечную жизнь ее как свою, она в это мгновение мое тело, так как я проникаю ее мускулы и члены ее, как мои собственные, и ее глубочайшие нервы движутся по воле моей и по предчувствию моему, как мои. » «Эта мифология разума ставила перед собой задачу. непосредственно воздействуя на всеобщее восприятие, осуществить полное освобождение духа человечества. Такая Красота способна упразднить собственное конкретное Читать далее →

Романтическое искусство, в свою очередь, указывает на следующую ступень развития абсолютного духа, на которой он вообще уже перестает нуждаться в какомлибо внешнем чувственном воплощении, ведь «духу присуща потребность находить удовлетворение лишь в своей внутренней жизни как истинной форме воплощения истины». Таковым является наше время, констатирует Гегель. Имевшееся когда то единство индивида и общества теперь распалось; вовлеченность в промышленную деятельность, бесконечное количество служебных и семейных дел, обязанностей, опутывающих человека, далеко зашедшая рефлексия сознания и спецификация мышления все это образует такой миропорядок, Читать далее →

Интерес Гете к обоснованию Лейбницем ценности индивидуального бытия, гармонически соотнесенного с миром в целом, предвосхищал, по сути, движение философской мысли к новому прочтению «Монадологии», которое стало остро актуальным почти век спустя, а потребность в интерпретации ее проблематики через призму эстетических концептов объясняет своеобразную диффузию эстетического исследования за привычные границы, эстетизацию философской парадигмы конца XX начала XXI столетия.

Гете ценил Канта больше всех «новейших философов», включая Гегеля, однако знакомство с гегелевской систематикой побудило его к рассмотрению соотношения культурных форм в их историческом становлении, что также не входило в поле Читать далее →

Содержание, высказанное в слове, утрачивает свою связь с сущим. Проблема слова вообще становится в символизме очень актуальной. С одной стороны, в нем недостаточно выразительности. Слова только закрывают действительность, считал Ф. Сологуб (статья «Не стыдно ли быть декадентом? »). А. Добролюбов сравнивал слова с одеждой, которой можно укутаться так, что она затруднит любую попытку движения («Письмо в редакцию Весов»). Мережковский отмечал, что «слова только определяют, ограничивают мысль, а символы выражают безграничную сторону мысли». Известная строка Ф. И. Тютчева «Мысль изреченная есть ложь» (стихотворение «Silentium! »), ставшая лозунгом символизма, лучше всего передает его парадоксальность: поэт символист Читать далее →

Оживление философской мысли, осмысление действительности происходило не без влияния европейских идей, западной духовной традиции, проникавших в Японию в первую очередь через голландцев и потому получивших название раигаку (голландское учение). Они выводили мировосприятие японцев на качественно новый уровень. В частности, идеи западной демократии. Лишь после Мэйдзи появились японские слова для обозначения таких понятий как свобода или общество в европейском понимании.

Упомянутые выше философские концепции Кокугакуха не позволяют полностью согласиться с бытующим мнением о том, что ни одно интеллектуальное движение эпохи Токугава нс послужило импульсом для реставрации Мэйдзи. Действительно, в Японии Читать далее →

Шопенгауэр не нарушает, таким образом, критического пафоса Канта: Кант также полагал именно в практической способности возможность пробраться к относительному определению вещи в себе: нет смысла познавать ее в другом, ее можно найти лишь внутри себя. Шопенгауэровская схема проще и она спокойно допускает существование бессчетного числа равноценных индивидов, полностью являющих собою всю сущность мира. Нет ни направления, ни завершения, ни смысла, но также нет и не может быть совпадения сущности и явления. Сущность являет себя целиком, но никогда не остается довольна этим явлением. Она разрушает его и являет себя вновь.

Когда говорится: «мир мое представление», конечно же, утверждается не то, что мир есть Читать далее →

Вместе с тем угасанию традиции противодействовали целенаправленные акции со стороны консервативных представителей высших слоев общества и неосознанное следование привычному укладу жизни широких масс простого народа.

Проблема семьи не раз становилась центром внимания общественной жизни. При принятии Гражданского Кодекса в эпоху Мэйдзи именно вокруг семейной системы разгорелись дебаты: одни видели в ней основу для поддержания хорошо организованной социальной жизни, другие — главное препятствие на пути к прогрессу. В результате был достигнут компромисс. Приверженцев новых веяний устроило то, что Закон диктовал обязательность регистрации собственности за одним Читать далее →

В японской эстетике этот образ личности, сливающейся с всеобщим, с богом, довольно распространен. Японский психолог Аидзава Сидзуо приводит пример, когда душа Ямато Такэру из Тикамацу «превращается» в лебедя и растворяется в природе. А по версии одного из крупнейших японских культурологов, директора Международного центра по изучению японской культуры в Киото Умэхара Такэси, образы птиц и бабочек в элегических песнях Манъёсю есть н^что иное как души умерших, которые возвращаются в лоно природы.

Согласно буддийской культурной и мировоззренческой традиции, личность — это микрокосм. Он воплощает в миниатюре всю полноту и сложность мироздания, космоса. Читать далее →

Исход борьбы за семейную традицию во многом определял будущее социальной структуры Японии. Не только интернационализация страны, включение ее в мировые связи и восприятие ценностей западных обществ вели к критической оценке собственного наследия и разрушению традиций. События внутренней жизни подталкивали к развитию этого процесса в том же направлении. Так, по мере индустриализации и урбанизации постепенно и сама семья не сохранялась в том виде, в котором она была источником национальной традиции. Она распадалась на самостоятельные ячейки, и связи между ними ослабевали. Мероприятия законодательного порядка, инициированные в период Читать далее →

Поражение Японии в войне было крахом прежней государств? ности и политической системы. Катастрофические последствия па рушение страны и экономики, потеря половины территории бывшей империи, наплыв реиммигрантов из бывших колоний, атомная бомбардировка японских городов с чудовищными человеческими потерями, первая за всю двухтысячелетнюю историю страны оккупация иностранными войсками — все эти потрясения имели не только эффект психологического шока. Они продемонстрировали порочность и полную несостоятельность прежней государственности. Ее реформирование стало абсолютно неизбежным. Оно было особенно эффективным потому, что происходило в условиях оккупационного режима, поставившего своей целью радикальную Читать далее →