Бытие хип­пи

«Коммуна» Мэнсона рассматривается здесь как характер­ный, типичный (а не крайний, уродливый) пример, да и вообще «длинноволосых». Песня «Битлз» — своеобраз­ный символ пристрастий молодежи — органично вписывается в общую концепцию преступности и извращенности целого поко­ления. Защитники закона, в том числе в первую очередь сам Бульози, аккуратны и подтянуты, как и следует слугам «истеб­лишмента». И хотя художественная реальность разыгрывает Дурную шутку с создателями ленты (Мэнсон и его сподвижники выглядят куда интереснее, если не привлекательнее, своих «пра­вильных» оппонентов), общий вывод более чем характерен для «новой» ориентации: картина завершается критикой отмены смертного приговора убийцам и подчеркивает, что в соответст­вии с американскими законами все они уже в 1978 году могут быть условно выпущены на свободу. Вот и найден краеуголь­ный камень «нового» консерватизма — уподобление любого про­теста (в том числе и неназванного протеста политического) уго­ловному преступлению и психической ненормальности и критика «справа» «слишком либерального и демократического» государ­ственного устройства. Таким образом, дьявол обретает конкрет­ное лицо, а одновременно и социальный статус. Тут уже в открытую выступает идейно-политическая подоп­лека религиозных сентенций, которую весьма четко сформу­лировал И. Горовиц: «Современный консервативный пиетизм использует идеализм как прикрытие для создания Нового Свя­щенного союза. Атлантическое сообщество должно дать XX ве­ку эквивалент Европейского союза Меттерниха… Далеко отстоя от человечного и разумного понимания духовного, неоконсерва­тизм цинично использует религию для достижения авантюри­стических целей. Теоретически он утверждает, что религия — основа общества. Практически он считает религию прагмати­ческим средством для сохранения в неприкосновенности об­щества, базирующегося на частной собственности, порядке и долге. Тем самым он пытается придать космический масштаб своим гегемонистским устремлениям»