Вторая часть (Рашен Баб)

Впрочем, в деревне все носили фамилию Сыромятниковых, за исключением тех, кого присылал райком на председательствование колхозом или агрономить, учить грамоте не быстрых разумом сыромятниковских отпрысков.

Почему его так прозвали, в деревне никто не помнил, но дед Филолай объяснял, что это у него самое мягкое ругательство, за него ему пришлось отсидеть, по приговору трибунала как бы за антисоветскую агитацию путем оскорбления вождя всех народов товарища Сталина. В начале Великой Отечественной войны дед попал к немцам в плен, где и научился шпрехать по-ихнему, и вот это стало основанием для того, чтобы молодого немца поселить у него. А десятку получил, когда

Впрочем, в деревне все носили фамилию Сыромятниковых, за исключением тех, кого присылал райком на председательствование колхозом или агрономить, учить грамоте не быстрых разумом сыромятниковских отпрысков.

Почему его так прозвали, в деревне никто не помнил, но дед Филолай объяснял, что это у него самое мягкое ругательство, за него ему пришлось отсидеть, по приговору трибунала как бы за антисоветскую агитацию путем оскорбления вождя всех народов товарища Сталина. В начале Великой Отечественной войны дед попал к немцам в плен, где и научился шпрехать по-ихнему, и вот это стало основанием для того, чтобы молодого немца поселить у него. А десятку получил, когда наши его освободили и тут же отправили в фильтрационный лагерь выяснять, как он вел себя в плену. Любимым ругательством с малых лет у него был этот самый Ёськин кот, которого он частенько вспоминал и в новом лагере. За него и дали ему десятку – зачем выяснять, как он себя вел у немцев, если вождя на дню по двадцать раз оскорбляет? Знал бы Филолай, что фронтовики давно называли вождя Ёськой, придержал бы язык.

Не будь деда Филолая и Валентины Сыромятниковой немцу трудно было бы привыкать к русской, да еще сибирской жизни, общаться с людьми, быстро осваивать чужой язык. Правда, бабы строго-настрого предупредили Филолая, известного матерщинника, чтобы не вздумал приучить парня выражаться – так на Руси именуется знание и употребление отечественного мата.

Фриц на работе крутился больше возле Вальки, тем более, что она с деревенской откровенностью сказала ему: «А ты ничего, хотя и немец». Конечно, он не понял, что в данном случае означает «ничего», но догадался о положительном значении совершенно неопределенного русского слова. Он продолжал крутиться возле нее, теперь как бы с одобрения девушки, а она после «ничего» не спешила домой. Дома ее никто не ждал – мать вскоре после возвращения дочери умерла, а болтать с Фрицем было интересно. Когда в деревенском клубе изредка привозили кино, то Валентина сидела рядом и переводила немцу, попадая то и дело впросак, забывала от старания слова, путала их, из-за чего возникали смешные ситуации. Они то и дело прыскали от смеха, на них шикали со всех сторон, особенно старались соперницы. Поэтому садились на заднюю скамейку, а соперницы все время мстительно оглядывались, не позволяя им тискаться да обниматься.

— Имя у тебя оскорбительное, — заметила однажды Валентина. – Фрицами у нас называли и называют гитлеровцев. Тебе лучше как-нибудь по-другому называться…

— О, я понимаю, — закивал головой немец. — Ты – Валентина, а я буду Вальтер. Ты не против?

— Хозяин – барин, — она старалась научить его понимать русские пословицы и поговорки. – Хотя Вальтер – это, кажись, наган. Но сойдет…

И они, неизвестно по какой причине, дружно засмеялись. После этого Валька всем рассказывала, что парень по документам Вальтер, но его, как и всех немцев, по привычке военных времен прозвали фрицем.

Однажды Вальтер съездил в областной город, привез Вальке кучу всевозможной косметики, которую в деревне только по телевизору и видели, но самое главное – маленький компьютер, так называемый ноутбук, антенну в виде тарелки, чтобы можно было подключаться через спутник к Интернету.