Четвертая часть (Новорусская история)

Гендиректор после вялого рукопожатия хозяина вызвался представить ему присутствующих, на что Бульдозер, нахмурив брови, тонкие, словно выщипанные женские, саркастически улыбнулся и произнес:

— Попытаюсь справиться сам…

Бедный генеральный едва не лишился чувств, из реплики хозяина он сделал мгновенно вывод, что в нем здесь больше не нуждаются, тайные его враги из числа присутствующих возликовали, а друзья вздрогнули от предчувствия грядущих неприятностей.

Между тем хозяин подошел к главному энергетику, пожал ему руку, и спросил:

— Как же так, Анатолий Аверьянович, получается: у нас энергозатраты на 14,6 процента выше, чем у конкурентов? А они на 15 процентов должны

Гендиректор после вялого рукопожатия хозяина вызвался представить ему присутствующих, на что Бульдозер, нахмурив брови, тонкие, словно выщипанные женские, саркастически улыбнулся и произнес:

— Попытаюсь справиться сам…

Бедный генеральный едва не лишился чувств, из реплики хозяина он сделал мгновенно вывод, что в нем здесь больше не нуждаются, тайные его враги из числа присутствующих возликовали, а друзья вздрогнули от предчувствия грядущих неприятностей.

Между тем хозяин подошел к главному энергетику, пожал ему руку, и спросил:

— Как же так, Анатолий Аверьянович, получается: у нас энергозатраты на 14,6 процента выше, чем у конкурентов? А они на 15 процентов должны быть меньше. Ждем предложения.

У главного энергетика задрожали губы, он был не в состоянии произнести что-нибудь вразумительное в оправдание, а хозяин уже пытал заместителя генерального по капитальному строительству.

— Господин Семечкин, надеюсь, вы не настаиваете на том, что комбинат и в дальнейшем будет платить штрафы, что люди, живущие вокруг него, будут и дальше жаловаться на лисьи хвосты из труб и отравленные стоки? Подтянитесь сами, Геннадий Матвеевич, и дело подтяните… Ждем записку о ваших созидательных планах и мечтах… По поводу реконструкции системы очистных сооружений. А на вас, Александр Николаевич, — Бульдозер повернулся к главному инженеру, — возлагается вся координация работ по экологии, ну и персональная ответственность в особенности.

Хозяин обходил присутствующих, поражая всех знанием дел на предприятии. Комбинатское начальство обескуражило то, что он никого не похвалил, никому не сказал ни единого доброго слова. Напоследок подошел к заместителю гендиректора по экономике и к главному бухгалтеру, велел им готовиться к серьезной аудиторской проверке, чтобы потом начать работать как бы с чистого листа. При этом Бульдозер даже улыбнулся, многим показалось, что угрожающе улыбнулся. После этого он окинул всех взглядом и сказал:

— С кивалами не сработаемся. Рад был личному знакомству. Работайте. Точнее – трудитесь. А еще точнее – вкалывайте.

И покинул комбинат. Если бы какой-нибудь нормировщик вздумал хронометрировать пребывание хозяина, то он с удивлением бы обнаружил, что хозяин находился здесь всего двенадцать минут.

— Иллюзионист… — произнес кто-то вполголоса среди гробовой тишины, когда за Бульдозером телохранитель захлопнул дверь.

Незнакомое слово «кивалы» озадачило итээровцев. Только к концу дня с помощью одного видавшего виды старого зэка они узнали, что кивалами на жаргоне называют народных заседателей.

После посещения комбината он велел ехать в Донецк на железнодорожный вокзал. Пребывал в почти добром расположении духа, не высказал замечания своим рындам, то есть телохранителям, по поводу всего трех отдельных купе. Словно не продолжался дождь, на офене дрябон… Не обалдайс, но все же… Пребывая в настроении или, напротив, в ненастроении, Бульдозер вспоминал жаргон. Персонального вагона не нашлось – он знал, что у начальника дороги такой есть, но тот пожадничал или же ему не доложили, кто претендует на такой комфорт.