Часть 32

Павел Андреевич купил на последние средства крепкую лошадку, а повозка у них оставалась еще с дореволюционных времен.

Вечером попрощались с соседями, попрощались, видимо, навсегда. Женщины плакали и желали друг другу удачи, мужчины сурово молчали, а что тут скажешь? Утром собирались встать на заре, чтобы проделать по световому дню как можно больше. На рассвете стали вытаскивать вещи и запрягать лошадь. Павел Андреевич попросил жену открыть ворота, потому что во дворе было тесно. Леокадия отворила их и начала разводить части по сторонам. И тут семейству предстала удивительная картина – за воротами сидели Мурзилка с Цербером. Как только они

Павел Андреевич купил на последние средства крепкую лошадку, а повозка у них оставалась еще с дореволюционных времен.

Вечером попрощались с соседями, попрощались, видимо, навсегда. Женщины плакали и желали друг другу удачи, мужчины сурово молчали, а что тут скажешь? Утром собирались встать на заре, чтобы проделать по световому дню как можно больше. На рассвете стали вытаскивать вещи и запрягать лошадь. Павел Андреевич попросил жену открыть ворота, потому что во дворе было тесно. Леокадия отворила их и начала разводить части по сторонам. И тут семейству предстала удивительная картина – за воротами сидели Мурзилка с Цербером. Как только они увидели Леокадию, завизжали радостно и, виляя хвостами, бросились к ней. Их хозяйка издала страшный крик и рухнула на колени, обнимая и даже целуя своих милых бродяг.

На ее крики сбежались все, даже соседи, дивясь и бурно обсуждая происшествие. Лапы собак были сбиты в кровь, шерсть была грязная, Мурзилка и Цербер сильно похудели, но это было они, к тому же счастливые и довольные, явно ожидали от хозяев не только простого одобрения, но и бурных похвал за свой отважный поступок. Первым в себя пришел Павел Андреевич:

– Значит, они сбежали и больше трех недель искали дорогу домой. Как же так? Ведь их специально увезли в мешке, чтобы они не знали – куда!

– Павлуша, мы должны отложить отъезд! – Взмолилась Леокадия. – Должны и все тут! Пусть они немного придут в себя. Посмотри, какие они усталые и голодные!

Костик сидел на земле, крепко обнимая собак, и даже Мурзилка не протестовала: то ли действительно страшно устала, то ли и сама была рада видеть всех живыми и здоровыми.

Павел Андреевич замялся. Он не любил отменять свои решения, видя в этом разлагающее начало для семьи, как для общественной единицы, прежде всего для детей. Но тут был серьезный мотив, да он и сам не мог не восхититься животными.

– Похоже, что они сбежали в первый же день. Интересно, а что они ели по дороге?

Мурзилка могла бы ответить хозяину, что в полях много всякой мелкой дичи, благо на дворе лето, что ловкой собаке ничего не стоит найти пропитание не только себе, но и своему щенку, существу безалаберному и, конечно, не способному самому выжить в экстремальных условиях, но она благоразумно промолчала, только посверкивала темными глазками лукаво и достаточно самодовольно.

Отъезд отложили – собакам требовалась медицинская помощь и уход. Через неделю они пришли в себя, и тут снова встал вопрос – что с ними делать? Павел Андреевич уже хотел просить соседей взять на себя заботу о Мурзилке и ее сыне, но вовремя спохватился – Антонина Степановна одна, пожилая женщина, и она, разумеется, не отказала бы, но нехорошо было вешать на нее такую обузу. У Зарецкого куча детей, только собак ему еще не хватало – самим есть нечего, а землемер слишком молодой еще человек, да и без семьи, он тоже собирался съехать и искать счастья где-нибудь поближе к своим родственникам, в центральной России.

Пока Павел Андреевич размышлял, Леокадия тоже времени даром не теряла, и про себя тщательно обдумала стратегию и тактику общения с мужем.