Часть 19

Они стали рассматривать щенка, которого Маруся старательно вытирала льняной тряпкой.

– Он похож на собачку из журнала, – робко проговорила девочка. Она напоминала куклу в своем пышном платьице, а волос ее, густые и длинные, были перехвачены красивой атласной лентой.

– Какую собачку, дорогая? – Несколько рассеянно спросила Леокадия.

– В моем, детском, – девочка тихо протянула руку и дотронулась до носика щенка. Тот недовольно дернул головкой. Девочка быстро убрала руку за спину, – он называется «Мурзилка», а там на обложке – такая же собачка.

– Замечательно! – Обрадовалась Леокадия. – Так мы

Они стали рассматривать щенка, которого Маруся старательно вытирала льняной тряпкой.

– Он похож на собачку из журнала, – робко проговорила девочка. Она напоминала куклу в своем пышном платьице, а волос ее, густые и длинные, были перехвачены красивой атласной лентой.

– Какую собачку, дорогая? – Несколько рассеянно спросила Леокадия.

– В моем, детском, – девочка тихо протянула руку и дотронулась до носика щенка. Тот недовольно дернул головкой. Девочка быстро убрала руку за спину, – он называется «Мурзилка», а там на обложке – такая же собачка.

– Замечательно! – Обрадовалась Леокадия. – Так мы ее и назовем – Мурзилкой.

Действительно, она такая славная, похожа на игрушку.

Маруся отпустила щенка на пол, тот отряхнулся и хмуро оглянулся. Попытался обнюхать девочку – та испуганно отпрыгнула. Тогда новоявленная Мурзилка ткнулась к мальчику. Тот запищал и полез к щенку целоваться. Собака, даром что ей было только три месяца, выдержала напор парнишки и даже повиляла хвостиком.

– Что ты, Леночка? Щенок совершенно безобиден. Посмотри, Костик совсем не боится.

Но Леночка так и не пересилила себя – ей было страшно, и она не стала тискать собачонку.

За обедом глава семейства прочитал чадам лекцию о том, как надо обращаться с животными – не гладить, ни в коем случае не брать на руки, не кормить с руки, а главное – не пускать в дом. Собака должна жить на улице – там ей место. Жене, впрочем, он разрешил заказать столяру будку и устроить питомца там со всевозможными удобствами. Дети внимали отцу, запоминая все его нравоучения, так как привыкли к послушанию, особенно Леночка. Костик рос сорванцом, да и мал еще слишком был, чтобы понимать все, что строгим голосом внушал им Павел Андреевич.

Так и поселилась Мурзилка в части, занятой семьей Савеленко. Павел Андреевич обходил ее стороной и время от времени, придя с работы, нудно беседовал во дворе с собакой, объясняя ей, что делать нельзя. Та внимательно слушала, шевеля иногда светлыми бровками над темными глазенками, и удивляться этому не приходилось – по словам сурового хозяина, ей ничего нельзя было делать. Странно, что земский врач вообще признавал существование разносчика заразы в непосредственно близости. Но это можно было объяснить тем, что Мурзилка оказалась весьма сообразительной собакой, четко выполнявшей указания всех тех, кого она почитала своими хозяевами. За таковых Мурзилка принимала, без сомнения, Павла Андреевича, с некоторыми оговорками ¬– Леокадию Ильиничну. Кухарку, Марусю, Леночку и наемную служанку для черной работы она не принимала всерьез. При этом странную слабость собака питала к Костику.

Вообще же, характер у Мурзилки к году ее жизни сформировался весьма своеобразный – она превратилась из милого щенка, в даму строгую, необщительную, уважающую закон в лице хозяина, которого одного, похоже, только и боялась, но при этом, глубоко уважающую себя саму. Мурзилка была полна достоинства, даже когда заливалась лаем, старательно выполняя свои обязанности сторожа.