Часть 15

Нельзя так жить! Зачем тебе такие мощные обогреватели?

– А я жару дома люблю! – Отвечает медведь. – К тому же желаю у себя в хоромах баньку пристроить, чтобы, значит, не выходя из дома, все удовольствия получать. Для того и нужны мне мощные обогреватели. А что у вас холодно – так это мне – тьфу! Ваши проблемы – не мои! – С тем дверь перед носом у соседей и захлопнул.

Зашумели жильцы, заволновались – перспектива появления баньки никого почему-то не обрадовала.

– Это ж сырость какая по дому пойдет! Тут и

Нельзя так жить! Зачем тебе такие мощные обогреватели?

– А я жару дома люблю! – Отвечает медведь. – К тому же желаю у себя в хоромах баньку пристроить, чтобы, значит, не выходя из дома, все удовольствия получать. Для того и нужны мне мощные обогреватели. А что у вас холодно – так это мне – тьфу! Ваши проблемы – не мои! – С тем дверь перед носом у соседей и захлопнул.

Зашумели жильцы, заволновались – перспектива появления баньки никого почему-то не обрадовала.

– Это ж сырость какая по дому пойдет! Тут и до плесени недалеко! – Заголосил петух. – Надо срочно что-то делать, а не то наш терем-теремок из элитного жилья превратится в нору барсучью. Не подумайте чего такого – я ничего против барсуков как личностей не имею. Но жить по-барсучьи я не хочу!

Оказалось, что жить, как барсуки, не хотят все жильцы, включая и одну куницу (семейство-то одно!). Написали жильцы теремка жалобу коллективную, которая, как всем известно, силу страшную, чародейную имеет. И начала жалоба свое волшебное действие. Но – скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Медведю, конечно, предписание на дом принесли, служители, в ведомстве коих теремок находился, пытались было к нему внутрь прорваться, мол, поглядеть хотим, что там у тебя к чему, но толстопят их и на порог не пустил, пригрозил адвокатами, которых у него было несколько, и все как один с дипломами престижных вузов, да еще прозрачно намекал на знакомства в высших эшелонах власти (сам Лев, будто бы кумом приходится двоюродному брату золовки его тещи). С тем комиссия почтенных, но не имеющих столь высокое родство, зверей и отступила. Только и успели ему бумажку всучить, а уж медведь, известно, что с ней сделал.

Вскоре выяснилось, что он мимоходом мышку-норушку от стояка отключил, даже выяснять не стал, что там произошло. Мышка молчала-молчала, все ждала, что вопрос сам собой разрешится, но потом тоже включилась в войну, потому что мышат у нее было двое, а мужа – ни одного. Делать нечего, хоть и миролюбивая и тихая мышка от природы была, но все же пришлось и ей, скромность и страх отбросив, вступать в ряды борцов за выживание терема-теремка.

Последним все понял и осознал ежик, который так на своей работе уставал, что вообще не хотел слушать соседей, все отмахивался да ссылался на занятость. И даже смирился с холодом в горнице, все равно мало времени там проводил. Но, когда медведь его лишил возможности выхода в сеть лесную, тут, понятное дело, ежик взъерепенился.

Началась между жильцами терема-теремка и медведем война лютая, не на жизнь, а на смерть. Подключили все свои знакомства да связи ежик и петух, ну, а остальные приложили усердие рьяное, энергию и значительную долю эмоций, которые, может, борьбе и не помогали, но зато позволяли зверью пар выпустить, а то – как бы дело до самосуда не дошло.

Неизвестно, чем бы у них, в конце концов, дело закончилось, да все пришло к своему логическому завершению. Давно уж у лягушки-квакушки пол проседать начал, вот и обвалился в один прекрасный день потолок у медведя, погребя под собой все красоту необыкновенную в виде плиточек расписных да люстры хрустальной, с висюличками золотистыми.