Часть 11

Один Иван все недоволен был – ужасно хотелось ему, чтобы жена еще и красавицей являлась. Вот он ей и говорит:

– Слушай, лягуха! А что ты мне там про какую-то тайну свою лопотала? Раз ты не хочешь пластическую операцию сделать, чтобы от тебя честной народ не шарахался, может, другое средство какое есть?

Василиса ужасно его вопросу обрадовалась:

– Конечно, есть, Иванушка! Уж сколько лет жду, чтобы ты спросил! Лягушка-то я только внешне – это шкура только сверху такая. А на самом деле я хоть Василиса Прекрасная, хоть Василиса Премудрая – это уж

Один Иван все недоволен был – ужасно хотелось ему, чтобы жена еще и красавицей являлась. Вот он ей и говорит:

– Слушай, лягуха! А что ты мне там про какую-то тайну свою лопотала? Раз ты не хочешь пластическую операцию сделать, чтобы от тебя честной народ не шарахался, может, другое средство какое есть?

Василиса ужасно его вопросу обрадовалась:

– Конечно, есть, Иванушка! Уж сколько лет жду, чтобы ты спросил! Лягушка-то я только внешне – это шкура только сверху такая. А на самом деле я хоть Василиса Прекрасная, хоть Василиса Премудрая – это уж как ты, сокол мой ясный, пожелаешь!

– Ну-у-у! – Вытаращил глаза Ваня. – А что же ты шкуру-то эту мерзкую не снимешь, да не откроешь истинную свою сущность?

– А заколдована я, Ванюша. Сама себя расколдовать не могу – только любящее сердце с меня эту личину сбросит, настоящее чувство само узрит и красоту мою необыкновенную, и ум совершенный.

Иван вскочил с кушетки:

– Так что же ты, мымра перепончатая, столько лет молчала! Что я должен сделать, чтобы тебя расколдовать?

Василиса и говорит:

– Это, Иванушка дело не простое! Много сил приложить тебе надобно, чтобы увидеть ты мог во мне Василису Прекрасную и Василису Премудрую. Над собой в первую очередь должен ты работать, измениться, как заново родиться. И придет к нам с тобой тогда счастье, никому прежде неведомое! Ты постарайся только – и расколдуешь меня.

При этих словах Иван упал обратно на кушетку:

– Ты с ума сошла! У меня здоровье не то, чтобы так надрываться! Посмотри вокруг, кто это у нас «над собой работает»? Я ж тебе не лошадь ломовая. Слушай, пойди и сделай ты эту пластику, проще будет, и мне не надо будет ломаться. Я к тебе, конечно, за столько лет привык, даже где-то люблю тебя по-своему. Сама видишь – живу с тобой честь по чести, что тебе еще надо? Зачем ты от меня таких непосильных трудов требуешь?

Василиса пригорюнилась и всплакнула немного. Но времени у нее было мало, так как подступал срок очередной работы. Махнула она рукой и подумала, что все само собой как-то уладится. Не надо пока на Ивана давить, пусть хотя бы с мыслью свыкнется, а там поглядим…

Но все же Василиса стала потихоньку шкуру свою лягушачью на лавке перед кушеткой иногда оставлять в робкой надежде, что Иван ее когда-нибудь спалит и поймет, какая у него жена умница и красавица.

Так и живут по сей день. Василиса до сих пор не расколдована, но еще не теряет надежды, а что ей делать? Иван стал ворчливым, здорово располнел и по-прежнему не хочет прилагать хоть маломальские усилия для поддержания семьи. Он постоянно упрекает Василису в том, что она страшная и что он ее перед людьми стыдится.

А люди?.. Что ж люди? Они давно уж не обращают внимания на внешность царевны-лягушки, как-то чаще вспоминают о том, что такая работящая и добрая женщина слишком много сил отдает своему мужу – повезло тому, хоть, между нами, и скотина он порядочная.

«Терем-теремок».

Стоял себе в самом центре густонаселенного леса терем-теремок.