Часть 1

О рассказах Алексея Бурко

Когда читаешь произведения Алексея Бурко, то приходит мысль о том, что впереди у русской литературы эпоха возрождения рассказа. Русский рассказ – жанр особенно трудный, доведенный до совершенства, в его развитие внесли вклад почти все отечественные классики. В наше сериальное время, в эпоху засилья низкопробного чтива, рассказ сник, практически выродился. А было время, когда самые солидные газеты, не говоря уж о журналах, считали своим долгом порадовать читателя отменным рассказом…

Новое возрождение замечательного жанра, видимо, будет иметь интернетовский замес, вылупится он из сетевого прикола, анекдота, байки…Интернет требует лапидарности, сетевые читатели порой не

О рассказах Алексея Бурко

Когда читаешь произведения Алексея Бурко, то приходит мысль о том, что впереди у русской литературы эпоха возрождения рассказа. Русский рассказ – жанр особенно трудный, доведенный до совершенства, в его развитие внесли вклад почти все отечественные классики. В наше сериальное время, в эпоху засилья низкопробного чтива, рассказ сник, практически выродился. А было время, когда самые солидные газеты, не говоря уж о журналах, считали своим долгом порадовать читателя отменным рассказом…

Новое возрождение замечательного жанра, видимо, будет иметь интернетовский замес, вылупится он из сетевого прикола, анекдота, байки…Интернет требует лапидарности, сетевые читатели порой не способны осилить текст в несколько страниц. Был у меня случай: чугуевская компьютерная сеть разместила у себя довольной известный мой рассказ «Любовь в Чугуеве», даже книжка в библиотеке «Огонька» с таким названием выходила, и я с удивлением прочел среди прочих отзывов, лестных для авторского самолюбия, вот такой на олбенском: «Не осилил… Букав многа…» А в рассказе и десяти страниц нет.

Телевидение и Интернет формируют у нынешней молодежи какую-то рваную, отрывочную психику. Заставки — сплошное мелькание каких-то в лучшем случае лиц, в худшем – непонятных геометрических фигур, плюс убогая, не выдерживающая никакой критики дебильная реклама, нарезанная на пять-десять секунд, хорошо еще, если в ней нет пресловутого двадцать пятого кадра. После употребления этой чехарды мелькающих изображений, сопровождаемых какими-то странными, вдалбливающими ритмическими звуками, видимо, претендующими на музыкальное сопровождение, человек не способен к нормальному мыслительному процессу, на малейшее интеллектуальное усилие. Идет селекция неспособного думать потребителя, оборачивается оно формированием самовлюбленных Эллочек Людоедок ( «Ты этого достойна!»), варваров или вандалов, а то и попросту бандитов, в сильной части человечества. Так не может бесконечно продолжаться – вывод верный, но и что-то надо предпринимать самому, чтобы окоротить эту позорную полосу в нашей жизни.

Мне показалось, что Алексей Бурко пытается это безумное и бездумное пространство как-то окультурить, сбить расчеловечивающий темп, предложить своего рода стоп-кадры — так бы назвал его предельно короткие рассказы. Его спокойные слепки с жизни как бы составляют альтернативу нахрапу ящичной антикультуре.

По манере письма А. Бурко близок к О`Генри. Но наш автор озабочен не столько юмористической интерпретацией явлений жизни, сколько стремлением разобраться в них, а это уже родимая особенность русской литературы.

Автора подстерегают многочисленные опасности. Легко сбиться на пресловутую газетную зарисовку или ограничиться этюдами – мол, это заготовки к будущим произведениям. Можно впасть в морализаторство, писать в прозе басни в духе Михалкова, или в публицистичность, пылать гневом, или в написание баек, а то и смехаческих поделок, которыми предельно запетросянено наше телевидение.