Универсализм новой поэзии

Универсализм новой поэзии как новой мифологии предполагал включение в нее всего: и поэзии самой жизни, и поэзии как искусства, которое должно было синтезировать в себе все виды искусства и стать бесконечно содержательным. Но если поэзия трактуется как всеобъемлющая связь и взаимопроникновение всего со всем, то чем она отличается от идеи Бога? Именно так понимает религию Ф. Шлегель, она для него «всеоживляющая мировая душа для человеческого развития», к которой духовно стремится человек; К. Д. Фридрих называл искусство «молитвой без слов»; Кольридж говорил, что «божественные откровения религии явлены нам в поэтической форме». Поэтому романтики, прежде всего первого поколения, осознавали себя не как эстетов, а как жрецов и проповедников, исполняющих высшую миссию, и верили, что благодаря их деятельности настанет Золотой век; «время пророческое, творящее чудеса и чудесно исцеляющее, утешающее и обещающее вечную жизнь».

Таким образом, романтики прошли путь «. от первой бессознательной любви к жизни и поэтизации всякого существования до последних высот развитого мистического сознания, пытающегося примирить все многообразие, всю силу земной жизни с наполняющим ее бесконечным в идее Царства Божия на земле, и потом новый путь с этих последних высот к старой религии, к отречению от жизни во имя божественного».

В действительности многие из круга романтиков в конце концов отошли от философской и художественной деятельности и обратились к религии, но не к той, которая воспринималась ими как музыка, инстинкт вселенной, а к реальной конфессиональной религии (таким был, например, путь Ф. Шлегеля, К. Брентано, В. Вордсворта). Поздние романтики в большей степени осознавали себя как художников, погруженных в творческий труд, благодаря которому возрастало мастерство художественного языка, в значительной степени лишенного символикомистической нагрузки.