Часть 2

И тот начинает зевать, поскольку ему не интересны резоны, к тому же общеизвестные, поскольку он не вовлечен в процесс сотворчества, то есть исследование жизни, познания ее.

Удручающе много в рукописи канцеляризмов, словесных штампов, но очень мало свежих выражений. Почти каждого своего положительного героя Ю.Хрущев называет добрым, но это даже при вариациях этого понятия создает унылую картину. Опять же Ю. Хрущев не дает нам возможности сделать вывод из описываемых событий о моральных качествах персонажа, а пишет словно в партийно-профсоюзной характеристике, что человек обладает такими достоинствами, стало быть, он такой.

Автор не смог справиться со своими чувствами, когда писал

И тот начинает зевать, поскольку ему не интересны резоны, к тому же общеизвестные, поскольку он не вовлечен в процесс сотворчества, то есть исследование жизни, познания ее.

Удручающе много в рукописи канцеляризмов, словесных штампов, но очень мало свежих выражений. Почти каждого своего положительного героя Ю.Хрущев называет добрым, но это даже при вариациях этого понятия создает унылую картину. Опять же Ю. Хрущев не дает нам возможности сделать вывод из описываемых событий о моральных качествах персонажа, а пишет словно в партийно-профсоюзной характеристике, что человек обладает такими достоинствами, стало быть, он такой.

Автор не смог справиться со своими чувствами, когда писал об отце. О матери он написал лучше, душевнее, теплее, художественнее. Вот характерный для подходов Ю.Хрущева сбой: герой (а он прежде всего герой, а то, что он и автор – обстоятельство важное, но не главное) идет из палаты, в которой недавно умерла мать, а знакомая медсестра сообщает ему, потрясенному горем, что его матушка осталась ей должна десять рублей. Но автор (здесь автор, а не герой!) начинает морализировать по этому поводу! Откуда такое недоверие к читателю? Поразительно то, что Ю. Хрущев не рассматривает рассказчика как героя произведения, не смотрит на него как бы со стороны. Думается, что здесь исток многих недостатков рукописи, жанровой неопределенности, которая позволяет относить вещь и к художественной литературе, и выводить за ее пределы.

Образ отца, выражаясь по-школьному, не получился у Ю.Хрущева. Потому что выводы, сентенции, характеристики не подкрепляются конкретными картинами. Автор не показывает отца, а рассказывает о нем, причем рассказывает неинтересно. Родитель был главным инженером завода, но Ю.Хрущев не чувствует, что слова одного знакомого «Будешь молчать, дорастешь до директора», не лучшим образом характеризуют отца.

Отец, мать, сам автор – персонажи глубоко трагические, они жертвы существовавшего строя, «морали» общества. (Автор, кстати, обходит абсолютным молчанием «достоинства» нынешней эпохи). Создать произведение о них – задача очень сложная, требующая огромной работы.

Досадно, что неудача постигла автора, который не один год занимается литературным творчеством, печатается. Вместе с этой рукописью он прислал несколько сотен своих стихотворений. Не бесталанных, искренних, среди которых немало вполне состоявшихся – они могут составить основу хорошего поэтического сборника. Но Ю.Хрущев пишет и стихи неровно. Обычно проза, написанная поэтами, отличается точностью и выверенностью, как бы концентрированной образностью и художественностью, но в нашем случае ничего подобного нет – впечатление такое, что прозу и стихи писали совершенно незнакомые между собой люди.

Ю.Хрущеву нужен опытный редактор-составитель, который бы отобрал лучшие поэтические стихотворения, а несовершенные помог бы доработать. Такую работу мог бы осуществить знакомый поэт, которому автор доверяет и который не станет навязывать Ю.Хрущеву свои вкусы. Без такой предварительной работы сложно рассчитывать на успех будущей книги.