Часть 12

— У пациента серьезные провалы в памяти, вполне ожидаемое осложнение после перенесенной им травмы. Я запишу его на томографию и срочно свяжусь с Ростиславом Ивановичем, пора ему уже выходить с больничного. А вы пока присматривайте за пациентом. Помогайте ему двигаться, но ни в коем случае не рассказывайте, какой сейчас год или что-либо в этом роде. Его это может напугать, а ему нельзя волноваться.

— Я все поняла, — коротко ответила Марина Сергеевна.

— Если вы заметите, что он плохо спит или нервничает, дайте успокоительное…

Роман хотел продолжить разговор с доктором,

— У пациента серьезные провалы в памяти, вполне ожидаемое осложнение после перенесенной им травмы. Я запишу его на томографию и срочно свяжусь с Ростиславом Ивановичем, пора ему уже выходить с больничного. А вы пока присматривайте за пациентом. Помогайте ему двигаться, но ни в коем случае не рассказывайте, какой сейчас год или что-либо в этом роде. Его это может напугать, а ему нельзя волноваться.

— Я все поняла, — коротко ответила Марина Сергеевна.

— Если вы заметите, что он плохо спит или нервничает, дайте успокоительное…

Роман хотел продолжить разговор с доктором, но почувствовал, что уже истратил все силы. Язык не ворочался, глаза медленно закрывались. Он не потерял сознание, а просто уснул.

Ему снилось, что он вновь идет вдоль той аллеи, но на этот раз Рома спокойно проходит ее и возвращается к себе домой. Его встречает мать, которая, несмотря на поздний час до сих пор не спит.

— И не стыдно? — ворчит она, заметив, что сын пьян.

Он бурчит что-то в ответ, оправдывается, попутно раздевается и ложится спать. День заканчивается вполне благополучно. Затем неожиданно вновь вспышка яркого света. Страшная резь в глазах. Роман с криком проснулся и схватился за голову. В палату тут же влетела медсестра и дала ему успокоительное. Он снова заснул, но теперь уже видел лишь расплывчатые образы и чьи-то мелькающие тени.

На следующее утро доктор пришел проведать его. Едва он приблизился к кровати, как Рома тут же схватил его за руку и засыпал вопросами. Однако тот аккуратно высвободился из хватки пациента и коротко ответил:

— Вы не можете кое-что вспомнить из-за перенесенной травмы. На днях должен вернуться наш психотерапевт, и вы обо всем побеседуете. Все хорошо. Ваши родственники уже оповещены, что вам лучше и в скором времени вы с ними увидитесь. А пока отдыхайте. Вы стремительно идете на поправку, уверяю, скоро восстановится и ваша память.

После завтрака Марина Сергеевна усадила Романа на кресло-каталку и отвезла на томографию. Ближе к вечеру он самостоятельно, под надзором медсестры, несколько раз поднялся с кровати, а затем осторожно опустился обратно. Рома невольно проникся симпатией к Марине Сергеевне, к этой доброй, пусть внешне и не слишком красивой женщине, которая заботливо за ним наблюдала и всегда была готова поддержать. Однако на все его расспросы она отвечала примерно тоже, что и доктор. Постоянно слыша одно и тоже, Роман, наконец, смерился и решил дождаться встречи с психотерапевтом.

Через день он попросил медсестру позволить ему самому дойти до туалета. Она сопровождала его вдоль коридора, но шел Роман сам. Там он впервые с тех пор, как очнулся в клинике, увидел свое отражение. Из висевшего над раковиной зеркала на него смотрело до боли знакомое, но очень изменившееся лицо, обрюзгшее, ужасно бледное, с длинной жесткой щетиной. Ярко-голубые глаза потускнели, в уголках рта появилось несколько мелких морщинок, брови стали немного гуще. Да и сама голова словно стала слегка шире.

— Как же сильно я… постарел! — выдавил Рома, глядя на свое отражение.