Статья о Ползунове

В статье о Ползунове обращают на себя внимание две мысли. Это положение о том, что значение «деятелей техники», «как отдельно стоящих, так и всего преемственного ряда изобретателей разных наций, усовершенствовавших материальные средства борьбы за существование, способствовавших в той или иной степени победе человека над стихиями природы, ничем не менее значения деятелей на почве истории общественной мысли, искусства и литературы».

Более обнаженно излагает писатель свою мысль о беспризорном детстве в наброске ненаписанной публицистической статьи «Дети под стражей»: «Дети улицы!. Кто не видел их, маленькие, оборванные, с слезящимся глазами, босые. Вот засматривая в окна ладок и магазинов, пугливо озираясь, прошел один. Вот другой протягивает руку: «Барин, подайте милостын ку! Барин!. ^ И прохожий достает монетку и тоже протягивает руку. Исполнен долг. А то и без исполнения долга сытый господин крикнет сердито и гневно: пошел вон, мерзавец!.

Ужасом веет от этих «маленьких оборвышей», детей заброшенных, забитых, гибнущих. И мысль невольно переносится к социальному общественному строю, выбрасывающему на улицы этих несчастных детей. И страшно становится за жестокий социальный строй. Ищем виновников, но виновников как таковых нет. Один хаос и в этом хаосе много ли найдется людей, кто бы разобрался, кто бы указал верный путь? Большинство проходит мимо этих уличных датей так же, как проходит мимо тысячи и одной язвы современного общественного строя с мыслью: это не от нас зависит и ничего мы не можем поделать»Ч Мнение Цомака о причинах детской беспризорности выражено довольно ясно. Это одна из «тысячи и одной язвы современного общественного строя». Изжить, следовательно, детскую беспризорность можно переустройством «жестокого социального строя». Когда же будет уничтожена социальная причина детской беспризорности и преступности, то вступят в свои права гуманное, разумное воспитание и обучение детей. Переустройство же общественного строя дело большинства людей, поэтому отказ от него есть обывательское равнодушие, мещанская трусость.