Посыльный Саклау

Несчастный, недалекий и забитый бедняк Гуцир не позволил старшине увести за недоимку «старую, хромую козу и наседку» да еще обозвал его собакой. Старшина составил протокол и грозится Гуциру: или 30 рублей взятки, или в Сибирь. Писарь более скромен: он за три рубля и 60 копеек сжег прото 211 кол. Посыльный Саклау застал писаря, когда тот торжественно произносил: «Горит протокол, горит голова Химана со всеми хитростями».

Писарь все свои «дела» заносит в записную книжку, которую держит подальше от глаз старшины. Но когда Гуцир, в счет недостающих 37 копеек, приносит кувшин масла и бутылку араки, писарь на радостях, забывает на подоконнике свою книжку. «Тайны» писаря посыльный Саклау на всякий случай припрятал. Он же съел масло и выпил араку писаря. За это тот сажает его в карцер с «политически неблагонадежным» Темырбулатом, хотя Саклау не признает своей вины: масло съела, мол, кошка «Не я был, кошка была».

Химан ищет сожженный протокол. Писарь винит в пропаже посыльного Саклау. Тот передает старшине книжку писаря и разгневанный старшина отправляет писаря в карцер, сам идет к Гуциру вымогать взятку силой.

«Сельское начальство» показано в собственном логове. Старшина и писарь, поссорившись изза взятки с нищего Гуцира, выбалтывают все темные проделки, которых немало знают друг за другом. Паразитизм и духовное убожество «начальства» сатирически преувеличенно выявлены в поступках и нехитрых мечтах старшины, писаря, курьеров. Старшина мечтает иметь право «держать непокорных в тюрьме на месячный срок и бить их плетью». Писарь—о том, чтобы все взятки доставались ему единолично. Курьеры о том, чтобы получить большие чины, «навесить на грудь кресты», видеть перед собой на колениях старшину, перед которым они ныне сами в положени холопов.