Рейс (часть 9)

Повесть

В Средиземном море есть большой остров, на южном берегу которого, во втором по величине городе здешнего государства, стоит двухэтажный особняк с легкими стенами, окруженный алеппскими соснами, вечнозелеными кустарниками и цветущими едва ли не круглый год розами — разных цветов и оттенков. Это частная клиника доктора Георгия Папаса. На первом этаже — приемный покой, специализированные кабинеты с новейшим медицинским оборудованием, палаты для больных. Второй этаж занимает семья доктора: он, жена, двое детей и няня Лепша.

Одно из помещений верхнего этажа называется русской комнатой. В ней «Утро в лесу», «Рожь», цветная огоньковская вклейка, изображающая

Повесть

В Средиземном море есть большой остров, на южном берегу которого, во втором по величине городе здешнего государства, стоит двухэтажный особняк с легкими стенами, окруженный алеппскими соснами, вечнозелеными кустарниками и цветущими едва ли не круглый год розами — разных цветов и оттенков. Это частная клиника доктора Георгия Папаса. На первом этаже — приемный покой, специализированные кабинеты с новейшим медицинским оборудованием, палаты для больных. Второй этаж занимает семья доктора: он, жена, двое детей и няня Лепша.

Одно из помещений верхнего этажа называется русской комнатой. В ней «Утро в лесу», «Рожь», цветная огоньковская вклейка, изображающая зимний притихший березнячок; на полках советские книги, газеты и журналы, много палеха и хохломы, бюсты великих людей России — Пушкина, Лермонтова, Толстого, Гоголя, Достоевского, Маяковского, Есенина… В углу — радиоприемник на четырех тонких ножках, с часами, которые, несмотря на иной временной пояс, показывают московское время. Приемник настроен на Москву: в шесть часов сам включается, звучит гимн, передаются последние известия. В нем есть проигрыватель и магнитофон, к ним — пластинки и записи на русском языке. Здесь и в мeбели угадывается что-то российское, ну хотя в столе — стоит посреди комнаты, под льняной скатертью, с обязательной вазой… В этой комнате почти все из Советского Союза, и живет в ней жена доктора Папаса, русская женщина Ольга.

Пока передают последние известия, Ольга не выходит из комнаты; в это время Георгий выводит из гаража машину, подгоняет ее к крыльцу, а затем идет в беседку читать любимую свою газету, которую издает прогрессивная партия трудового народа. Он в белой сорочке, белых шортах, отдохнувший и свежий, если ночь прошла спокойно и не было вызовов, а если они были и он не выспался как следует, то дымит сигаретой — никак не может расстаться со скверной привычкой курить натощак, когда у него что-нибудь не ладится.

За стенкой, в соседней комнате, шум — шестилетний Микис воюет со старшей своей сестрой Таней и няней Лепшой.

Вот и сводка погоды — в Москве и области переменная облачность, временами дождь, ветер северо-западный, порывистый, температура пять — семь градусов. На миг кажется придуманным здешнее тепло, жаркое солнце, пряный запах раз… Начинается зарядка, бодрый мужской голос кричит: «Доброе утро, товарищи!..» Ольга нажимает на крайнюю клавишу — после щелчка слышны только голоса Микиса и Лепши, и она идет к ним.

Ольга целует дочь — та стоит отрешенно, и в такие моменты кажется, что во взгляде Тани, в ее позе, в выражении лица угадывается борьба просыпающегося женского долготерпения с девчоночьим высокомерием. Микис бросается к матери, взбирается на руки и победно посверкивает черными глазенками. Лепша от возни с ним взмокла, бубнит без умолку на родном языке, но очень понятно: дескать, девойчица — это Таня, умная девочка, самая умная из всех умных, а вот дечак: — это, конечно, Микис, такой дрянной парнишка, такой нехороший мальчик. Ей, несчастной и бедной Лепше, ничего не остается, как бросить добрых людей — доктора Папаса, его супругу Ольгу, умницу девойчицу и бежать кудa глаза глядят или же ехать домой, в Югославию, где сиротливо лежат в земле ее предки до десятого, а может, и до двадцатого колена…

Угроза эта обычная, гораздо более ритуальная, нежели реальная. Но Ольга все же журит сына, хотя прекрасно знает, что без нее он никогда не одевается спокойно.

— Вот уедет тетя Лепша в свою деревню и больше никогда, никогда к нам не вернется, — рисует она ему мрачное будущее. — И тебе нисколечко не станет жалко?

Конечно, ему жалко тетю Лепшу, но сказать об этом из-за упрямства не может. Ну, папа Папас, думает Ольга; и тут в события вмешивается Таня — подает брату белую рубашечку, белые шортики точно такого же покроя, как у отца. Микис сопит, обижается, одевается невероятно старательно, а потом получает легкий шлепок от Лепши, означающий восстановление мира, дружбы, прощение взаимных обид. Микис дрыгает ногами — мгновенно переполняется хорошим настроением, радостной энергией, которую нужно как-то израсходовать, вложить в дело — не все ли paвно в какое. Ольга каким-то образом умудряется завязать шнурки, и он, взвизгнув пронзительно, да звона в ушах, срывается с места, и мчится к отцу.