Рейс (часть 5)

Утром Георгий привез гида Сандру — выпускницу русского отделения Флорентийского университета. Она согласилась показать им север Италии.

«Mocква — о-о-о! Но Рим…» — у Сандры не нашлось слов для сравнения, когда Ольга откровенно поделилась с ней первыми впечатлениями. Неутомимая Сандра с милой, обаятельной улыбкой в течение нескольких дней старалась доказать, что Рим — действительно вечный и великий город. Она показала им виллу Боргезе, музей Ватикана, Сикстинскую капеллу, собор Святого Петра, куда они попали в какой-то католический праздник.

Еще когда они поднимались по ступенькам грандиозного собора, Сандра по поведению монахов в темно-коричневых сутанах с крестами на

Утром Георгий привез гида Сандру — выпускницу русского отделения Флорентийского университета. Она согласилась показать им север Италии.

«Mocква — о-о-о! Но Рим…» — у Сандры не нашлось слов для сравнения, когда Ольга откровенно поделилась с ней первыми впечатлениями. Неутомимая Сандра с милой, обаятельной улыбкой в течение нескольких дней старалась доказать, что Рим — действительно вечный и великий город. Она показала им виллу Боргезе, музей Ватикана, Сикстинскую капеллу, собор Святого Петра, куда они попали в какой-то католический праздник.

Еще когда они поднимались по ступенькам грандиозного собора, Сандра по поведению монахов в темно-коричневых сутанах с крестами на животах и монашек — в черных платьях, с неестественным аскетическим цветом лица, заметила что-то необычное.

«Пожалуйста, быстрей! Нам повезло, мы увидим папу!» — воскликнула Сандра, услышав, видимо, разговор монахов.

В гигантском соборе сидели несколько тысяч подростков, одетых одинаково — в белых рубашечках, черных брючках или юбочках, с одинаковыми ватиканскими флажками в руках. Далеко впереди, так далеко, что нельзя было различить черты лица, восседал во всем белом папа и, похоже, поигрывая микрофонам, голосом двадцатилетнего юноши читал проповедь, повторяя ее содержание на всех европейских языках.

«Он говорит о необходимости сплочения всех католиков. Всех слуг Господа перед угрозой сил, которые несут мрак и опустошения в души верующих», — шепотом перевела Сандра и подмигнула Ольге, показывая свое отношение к словам папы.

Позади папы сидели три кардинала, справа — черной стеной стояли епископы.

«Может, подойдем поближе посмотрим?» — предложила Сандра.

«Нет, мы туда не проберемся», — отметил Георгий, сомневаясь. И не без оснований — собор в считанные минуты заполнился верующими и толпами туристов, спешивших протиснуться вперед, к папе.

Проповедь закончилась. Детишки вскочили с мест и, размахивая флажками, устремляясь тельцами своими вперед, с фанатичным блеском в глазах закричали чистыми и звонкими голосами: «Вива папа! Вива папа! Вива папа!»

Вместе с ними неистовствовали в восторге взрослые верующие. Ольге стало страшно не столько оттого, что детишки бросали на них откровенно ненавидящие взгляды, видя в них тех самых врагов, о которых только что говорил наместник Бога на Земле, а оттого, что поражала жестокость такого воспитания сирот, которых призрел Ватикан, ошеломляла степень их фанатизма и преданности папе.

«Я не люблю монахов, — поморщилась Сандра, выходя из собора. — Я не коммунистка, но терпеть их не могу. Они лгут и лгут… Говорят о какой-то вечной жизни. Ничего нет вечного, есть только ощущение вечности. Такое ощущение я испытываю каждый раз на вилле Адриана, она находится в нескольких десятках километров от Рима…»

Было непонятно: говорит Сандра от души или же работает. Поехали на виллу. Там почти не оказалось туристов: на пригорке, лавируя между кустами серебристого лоха, стрекотала сенокосилка; цвела вода в бассейне, в котором две тысячи лет тому назад купались патриции; остывали после жаркого дня остатки двоpцa, театра, бани. Ольга представила, как много лет назад здесь жили люди, они даже возникали в ее воображении — самодовольные, жестокие, ленивые в жестах, мыслях и чувствах.

«Одно ощущение вечности!» — неназойливо доказывала им Сандра, неизвестно почему, тем более что они и не собирались оспаривать ее мнение.

«Ну, а Рим — вечный город?» — спросила Ольга.

Девушка убежденно кивнула головой и сказала:

«Вечный».

Ольгу покорили фонтаны виллы д’Эстэ. Они были сказочной красоты — их каскады шумели, сверкали, изумляли туристов, которые гуляли по террасам виллы, расположенной в красивейшем зеленом ущелье. Ольга и Георгий вместе с Сандрой, подобно многим, брызгали друг на друга водой, фотографировались в гроте, который закрывал поток воды, низвергающийся вниз. Одно лишь показалось Ольге странным: всегда так было или, быть может, так совпало, но в этом райском уголке оказалось множество богатых cтapyx-американок, сопровождаемых молоденькими девушками.

И все-таки Флоренция понравилась Ольге больше Рима. Наверное, еще и потому, что Сандра, потомственная флорентийка, великолепно знала и любила город, пожалуй, так же, как Ольга Москву. Почти неделю Сандра знакомила с сокровищами галереи Уффици и дворца Питти, рассказывала о соборе Санта-Мария-дель-Фьоре, баптистерии Сан-Джованни, о мостах, о знаменитых людях города, показала «Давида» Микеланджело и дом, в котором Достоевский писал «Идиота».

«Сандра, милая, у меня уже распухла голова от ваших историй и впечатлений. Я уже ничего не воспринимаю и ничего не понимаю! — взмолилась в конце концов Ольга.- Дайте, пожалуйста, отдохнуть хоть полденька…»

«Для того чтобы узнать Флоренцию, в ней надо пожить хотя бы год, — ответила с достоинством и без показного патриотизма Сандра.- Не зря же ваша Академия художеств посылала когда-то молодых художников в Италию на шесть лет…»

В тот день она не появилась после обеда, и Ольга спала мертвым сном, пока вечером ее не разбудил звонок Сандры. Поскольку завтра они уезжают, необходимо посмотреть еще одну достопримечательность, очень интересную синьору Георгию и синьоре Ольге. Отказаться от предложения Сандры не было сил…

Полчаса спустя Сандра появилась в отеле с довольно заросшим молодым человеком в потертых джинсах, в несвежей трикотажной рубашке — типичным хиппи. Она представила Марио как своего товарища. Он вел себя несколько непонятно — мрачно молчал, но безропотно слушался Сандру.

И вот Марио, как неживой, уселся за руль своей машиненки, Сандра — рядом с ним, предварительно устроив гостей на заднем сиденье, и в характерной энергичной манере стала втолковывать ему, куда нужно ехать. Марио терпеливо выслушал, пожал плечами и поехал, видимо, так толком ничего не поняв.

«Кошмар! Он не знает, как надо ехать на виа Леоне!» — на миг обернувшись назад, воскликнула Сандра и с новым ожесточением обрушила на бедного хиппи поток слов. В конце концов, за руль села Сандра, а Георгию и Ольге сказала, что Марио живет во Флоренции всего несколько недель.

Прошмыгнув на машиненке несколько узких улочек, они попали на виа Леоне и остановились у высокой железной ограды, обвитой плющом. За оградой они увидели пятиглавую церковь, напоминающую куполами храм Василия Блаженного. На звонок Сандры вьrшел сторож грек, открыл калитку в церковь.

«Это русская православная церковь, которую строили два царя Николая. Первый начал, второй — закончил. Мы находимся в верхней, так называемой летней церкви»,- рассказывала Сандра.

В церкви было так тихо, что слышалось свое дыхание.

«Синьор Георгий и вы, Марио, можете пройти в алтарь. Нам, женщинам, туда нельзя», — сказала Сандра. Старый грек, стоявший в отдалении, одобрительно кивнул. Он, должно быть, понимал русский язык.

Георгий из чувства солидарности с женщинами не пошел в сверкающий золотом и драгоценными камнями алтарь. Сандра пригласила их вниз. Там располагалась зимняя церковь, построенная на том месте, где стояла когда-то походная военная церковь, попавшая в Италию вместе с войсками Суворова. Это было первое помещение храма, более старое, чем верхнее, и более скромное — на сводчатых стенах и потолках (они Ольге напомнили чебуречную на Маросейке в Москве) ничего не было.

Слушая рассказ Сандры о том, что ныне в церковную общину входят лишь престарелые русские эмигрантки, пережившие своих мужей, в основном белогвардейских офицеров, да студенты-греки, что церковь содержится на подаяния богатых заокеанских туристов, предпочитающих иногда венчаться здесь, Ольга так явственно представила себя в числе тех несчастных согбенных старух, потерявших всякую надежду хоть перед смертью увидеть родную землю, почувствовала себя такой одинокой, всеми покинутой, что никак не могла потом успокоиться и в отеле всю ночь не сомкнула глаз. Да и вернувшись из Италии, она часто вспоминала с тоской и болью унылую пустынность русской православной церкви на виа Леоне, 10. Умирающий этот памятник казался более безжизненным и заброшенным, чем двухтысячелетние развалины виллы Адриана.

В Венеции они встретились с советскими туристами. Это произошло на острове Мурано, в мастерской, похожей на деревенскую кузницу, где молодой скуластый стеклодув в считанные секунды, абсолютно безразличный к присутствующим, делал из цветного стекла вазы, петухов, гондолы, выдувал из остатков шары, огромные и рябые от добавленных кусочков молочно-белого стекла, а потом небрежно ударял по ним щипцами – тончайшее стекло с сухим шорохом падало на земляной пол. Когда туда вошла группа советских туристов, Ольга сразу с радостью узнала своих — они и слова не успели сказать по-русски. Наших людей за рубежом узнают всегда и везде.

Георгий попросил Сандру показать, где продаются готовые изделия. Они прошли куда-то наверх и попали в царство стекла — под потолком сияли гирлянды люстр и светильников, на столах и на полках было множество ваз, сервизов, кубков, бокалов, сувениров. Все поражало изяществом формы, богатством и сочностью красок. Георгия заинтересовал пурпурный сервиз на двенадцать персон, расписанный золотом. Он взял рюмку, дотронулся ею до графина, и стекло тонко и чисто запело.

«Тебе нравится?» — спросил он. Ольга посмотрела на него удивленно, мол, нашел о чем спрашивать, а сама пошла к точно такому же сервизу, но малахитового цвета.

Вслед за ними в магазин вошли и туристы. В группе были почти одни женщины, как правило, в годах. Может быть, это были работницы какого-нибудь сугубо женского предприятия, колхозницы или медики. Ольге подумалось тогда, что вот так она могла встретиться со своей матерью…

А женщины между тем, рассматривая стекло, откровенно ахали и вздыхали — вряд ли могли они на туристские деньги купить приличный сервиз или даже вазу, разве что гондолу да несколько дьяволят. Дешевое стекло продавалось не в таких магазинах, и Ольга, как женщина, сочувствовала землякам — хочется купить многое, у каждого глаза разбегаются, а лир все меньше и меньше…