Примечателен сам факт

Примечателен сам факт, что Коста, создавая основу осетинской басни, обратился к творческому наследию великого русского баснописца и многим обязан ему. Смысл басен Коста, конечно, богаче их очевиднрго нравственно-психологического содержания. В них были и реальные намеки на современные ему общественные противоречия. Вероятно, современникам его это было понятно и без особого раскрытия, но нам теперь трудно доискаться до их злободневного смысла. Ясно всем, например, что в басне «Гуси» поэт высмеял претензии осетинских алдаров на дворянское звание, их ссылки на авторитет предков, якобы происходивших от каких-то великих князей и царей. Можно уверенно сказать также, что басня «Упрёк» является, кроме всего остального, ответом лже-друзьям, призывавшим его «исправиться», т. е. примириться. То, что поэт открыто высказал в стихотворении «Друзьям-приятелям…», в басне «Упрек» выражено в виде аллегории: медведь уговаривает волка исправиться, не срамить род зверей своим поведением, не огрызаться, не нападать и тогда его не будут бить палками, не будут ему «мять бока». В письме к Ю. А. Цаликовой от 22 августа 1899 года Коста сам писал, что в басне речь идет о его «неисправимости». Рассказывая о том, что он, даже будучи ссыльным, не выдержал и обличил газету «Одесский листок» в нарочито неверной информации читателей относительно процесса по делу Дрейфуса, Коста добавил: «И в этом случае посылаемая Вам басня «Уайдзаеф» очень кстати подтвердит мою неисправимость». Басни Коста, кроме трех («Гуси», «Волк и журавль», «Ворона и лисица» созданных на основе сюжетов одноименных басен Крылова), восходят к одному источнику — к народным притчам и пословицам.