Вся условность

Вся условность, неконкретность пейзажа в такой манере письма не преодолевается даже тогда, когда пейзаж выполняет не побочную функцию, а служит единственным средством передачи настроения. Типично в этом отношении стихотворение Коста «Этюд»: Ароматная ночь, грез и неги полна, Неприметно на землю спустилась… В голубых небесах разгорелась луна, За звездою звезда заискрилась… Тишина и покой… лес задумчиво спит, Убаюканный сладкой мечтою. Колыхаясь чуть-чуть, море волны струит И зовет их, мятежных, к покою… Дело, видимо, в том, что данная манера .живописания природы ограничивает поэта узким кругом общих деталей (лес, река, ива, нивы, цветы, кусты сирени, тополя, небесаг луна„ звезды, туман, закат, ночь и т. д. и г. п.) и их сочетаниями. Позиция наблюдения становится отдаленно-созерцательной. Расплывчатость рисунка, свойственная этой манере, требует именно такой позиции. Она не выдерживает яркого* освещения, предпочитает лунное или сумеречное, предзакатное освещение, которое скрадывает очертания предметов, стушевывает границы между ними и в поле зрения попадают лишь самые общие, предполагаемые, но конкретно не ощутимые детали пейзажа. Эта манера таит в себе и опасность ритмической невелировки стиха. Порой отрешенно-созерцательное настроение «больной души» Надсона выливается в убаюкивающе-расслабленных ритмах. Там, где Коста Хетагуров приближается к Надсону в настроении (в пределах темы личной судьбы), он бесспорно сходится с ним и в особенностях стиля. А эти особенности таковы, что неминуемо накладывают штамп на изобразительные средства, ведут к неизбежной нивелировке оригинальности поэта.